Полночь над Санктафраксом - Крис Риддел Страница 46

Толпа засвистела и зашикала. Матушка Ослиный Коготь пристально посмотрела на Грифозуба:

— Всё, что я могу предложить вам, — это вот этот несчастный экземпляр. Но всё же я уверена, что он устроит для вас прекрасное представление. — Её голос перешёл в хриплый крик, который эхом отдавался по всей арене. — Я отдаю вам Громоподобного Грифозуба, капитана воздушных пиратов.

И тут раздался оглушающий рёв. Каулквейп с отвращением оглядел восхищённые лица зрителей, которые смотрели, как несчастного Грифозуба острой пикой подталкивают всё дальше по доске. Толпа затянула монотонную песню, которая вскоре эхом разнеслась по всей арене.

— Вниз! Вниз! Вниз! Вниз!

Грифозуб, спотыкаясь, шёл вперёд. На секунду его тело зависло на краю доски, будто его держали невидимые верёвки. Потом ещё миг, и Громоподобный Грифозуб начал опрокидываться вперёд, через край доски, кувырком; он падал, падал и приземлился на подстилку из мягкого мха на дне ямы. Толпа ободряюще взревела.

В течение нескольких секунд капитан воздушных пиратов лежал без движения. Затем, встряхнув головой, он поднялся на ноги и вытащил меч и кинжал. Он оглядел тяжёлую сетку, окружавшую яму, посмотрел на маленькие дырочки, прорезанные на расстоянии метров десяти друг от друга, которые вели в лес за пределами арены. Толпа тоже наблюдала за этими отверстиями, высматривая появление из тени первого зловещего оранжевого клубка.

— Там! — закричал кто-то. — Вон там!

Это был первый из вжик-вжиков. Он мчался по арене и выглядел не страшнее, чем оранжевая половая тряпка. Пока это создание не раскрыло рот! Толпа дружно ахнула, когда мощные челюсти раскрылись, обнажив ряды острых как бритва зубов.

По всей арене появление первого вжик-вжика вызвало бурю ставок. Учётчицы и организаторы тотализатора носились в толпе, выкрикивая изменяющиеся размеры ставок и обменивая золотые монеты, каждую из которых они проверяли щелчком острого клюва, на купоны.

— Двадцать пять — на двадцать минут!

— Пятьдесят — на сорок восемь мёртвых вжик-вжиков.

— Сотня — на то, что ему осталось максимум десять секунд!

Каулквейп почувствовал тошноту и спрятал лицо в ладонях.

Наконец раздался громоподобный рёв.

— Есть!

Рёв становился всё громче и громче, так что даже террасы задрожали. Заглушая рёв, раздался звук фанфар. Но шум никак не утихал. Одна из учётчиц подошла к железному дереву и передала сообщение матушке-наседке.

Матушка Ослиный Коготь снова встала. Наступила тишина.

— Капитан воздушных пиратов убил сорок три вжик-вжика перед смертью, — объявила она. — И ранил двадцать семь.

Победители шумно радовались. Проигравшие, которых было гораздо больше, вздыхали.

— Схватка длилась ровно десять минут и… — Она сделала паузу. Зрители вцепились в свои купоны. — Десять минут и пятьдесят секунд.

И вновь жидкие восторженные вскрики потонули в общем стоне разочарования. Матушка Ослиный Коготь щёлкнула клювом.

— Ну а теперь, друзья мои, мы продолжим, — объявила она. — Настало время для главного состязания этого вечера. — Она кивнула шрайку-охраннице на платформе, находившейся под её ложей, и та начала крутить огромное колесо.

Заскрипели блоки. Задвигались верёвки. И сверху из плотной серо-черной листвы над королевской ложей появилось дно тяжёлой клетки из железного дерева, которая медленно начала опускаться.

— Классический поединок! — закричала Матушка-наседка. — Непревзойдённое противостояние! Сила против упорства. Мощь против численности. — Она вскинула украшенную перьями голову. — Для вашего удовольствия и развлечения настоящий… крайне редкий… в самом расцвете сил…

Толпа просто взбесилась от лихорадочного предвкушения; все размахивали руками, топали ногами. А когда клетка опустилась ниже, так что стало видно свирепое, разъярённое существо, которое скакало между прутьев своей подвесной тюрьмы, их кровожадные крики превратились в оглушающий рёв.

Матушка Ослиный Коготь самодовольно улыбнулась и, когда клетка поравнялась с королевской ложей, вновь кивнула шрайку-охраннице. Клетка дрогнула и остановилась. Матушка Ослиный Коготь подняла огромную когтистую лапу.

— Я отдаю вам… толстолапа! — выкрикнула она.

Прутик ахнул. Это был не просто толстолап. Это был Гуум. В этом не могло быть никаких сомнений. Даже если бы Прутик и не узнал его в лицо, у него на левом боку были видны жуткие шрамы от утыканной кольями ямы, в которую Гуум однажды попал.

Тихонько подкудахтывая, Матушка Ослиный Коготь протянула лапу и погладила когти толстолапа, которые высовывались между прутьями его подвесной клетки.

— Я уверена, что он задаст этим вжик-вжикам жару, зрелище стоит денег, — заметила она слащавым голоском.

Толпа, взвинченная до сумасшествия ожиданием предстоящей схватки, снова загудела.

— Вниз! — требовали они. — Вниз! Вниз! Вниз!

Всё тело Каулквейпа содрогалось от отвращения.

— Нужно действовать быстро, — серьёзно сказал Прутик. — Возвращайся к тому стаду зубоскалов, мимо которых мы проходили. Купи четырёх зубоскалов! — приказал он и дал Каулквейпу горсть золотых монет. — Самых больших и сильных, каких найдёшь. Потом мы встретимся с той стороны арены, на подвесных мостках, прямо под ветвями железного дерева.

— Но, Прутик… — начал Каулквейп.

— Быстро, Каулквейп! — твёрдо прервал его Прутик, и не успел юный подмастерье и слова сказать, как тот уже начал пробираться сквозь толпу.

Каулквейп какое-то время смотрел ему в спину, потом повернулся к Шпулеру.

— Пойдём-ка за зубоскалами, — сказал древесный эльф.

Каулквейп кивнул. Он надеялся, что Прутик знает, что делает.

Трибуны лихорадочно делали ставки, в то время как Прутик пробирался к железному дереву.

— Тридцать золотых монет — на двадцать восемь минут девять секунд.

— Ставлю пятьдесят на по меньшей мере сто пятьдесят вжик-вжиков, а потом ему конец.

— Семьдесят пять золотых монет!

— Сотня!

Не обращая внимания на вскрики боли и вопли возмущения, Прутик локтями прокладывал себе дорогу в толпе и наконец добрался до того места, где позади верхней террасы находился ствол огромного дерева. Он остановился, вытащил из-под своей длинной тяжёлой накидки абордажный крюк воздушных пиратов и огляделся.