Рассказы про Россию. 1861—1922 - Мариэтта Чудакова Страница 45

17 ноября 1920 года красные уже без боя вошли в Ялту. В европейской части России военное сопротивление большевикам закончилось. Не севшие на пароходы оказались в их власти.

Многие офицеры, не принимавшие прямого участия в военных действиях, решили остаться – в надежде, что их не тронут.

«Советская» власть, утвердившаяся в Крыму, в первые же дни отдала приказ о регистрации офицеров. Объявили об их амнистии. Это оказалось коварным и жестоким обманом («советская» власть и все дальнейшие годы, не стесняясь, шла на любой обман, если он был ей полезен).

По этим спискам офицеров в последующие дни расстреливали.

28 ноября в «Известиях» Севастопольского ревкома был опубликован первый список расстрелянных – 1634 человека, 30 ноября – 1202… За неделю только в одном Севастополе расстреляли более восьми тысяч человек. Пулеметы работали день и ночь.

В Крыму было много российской интеллигенции, съехавшейся туда из разных городов, – они пытались спасти себя и своих детей от ужасов Гражданской войны, полыхавшей повсюду.

Казни в Крыму шли в течение 1920–1922 годов. По разным источникам, там было уничтожено от пятидесяти до ста тысяч российских граждан (Зубов А. Б.).

Руководили этим лично уже упоминавшийся венгерский коммунист Бела Кун и Розалия Землячка (партийная кличка после революции, а до Октября она сама себе выбрала кличку Демон) – новоназначенный секретарь обкома компартии Крыма. Ходили слухи, что эта женщина не знала жалости и даже расстреливала своей рукой.

Расстреливали из пулеметов, но в какой-то момент Землячка сказала, что жалко на них патронов, и приказала топить… Обреченных на смерть людей собирали на баржу, привязывали к ногам камни и сбрасывали в море – нередко на глазах стоявших на берегу близких.

Если кто-то из читающих эту книжку засомневается – при чем тут Ленин? – ответить на это можно: Землячка была первой женщиной, получившей орден Красного Знамени.

Стоит, наверное, упомянуть о дальнейшей судьбе обоих.

Судьбы их сложились по-разному.

Бела Кун был арестован в 1937 году. Под жестокими многомесячными пытками признал себя виновным в том, чего от него требовали, но отнюдь не в том, в чем действительно был, как вы теперь знаете, виновен. 29 августа 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу. И в тот же день расстрелян на Бутовском полигоне, тогда никому, кроме палачей, не известном, а сегодня известном многим… О чем он думал, когда товарищи по партии везли его на расстрел, мы уже никогда не узнаем.

Землячка дожила до семидесяти лет – умерла в Доме Правительства (знаменитом Доме на набережной) своей смертью.

Вернемся в Крым. Там расстреливали не только мужчин-офицеров…

Шестнадцать сестер милосердия, совершенно аполитичных, следовавших сознанию медицинского долга и потому не посчитавших возможным бросить своих больных в санатории Красного Креста в Ливадии и эвакуироваться с армией Врангеля, были безжалостно расстреляны вскоре после занятия Крыма красными – 21 декабря 1920 года, у подножия горы Ай-Петри.

…Большевики вводили совершенно новые правила жизни человечества (равно как и смерти): ну не было ни у одной армии мира, ни в одной войне такого, чтоб расстреливали сестер милосердия!

Среди расстрелянных была тетка писателя Михаила Булгакова Ирина Лукинична Булгакова.

Жена младшего брата отца писателя, она рано осталась вдовой, жила в семье родителей Булгакова. Будучи акушеркой, в 1902 году она принимала младшую сестру Булгакова Елену и затем растила ее.

126. Ленин и церковь

В первые послеоктябрьские годы Ленин прояснял свои отношения с православной церковью.

В годовщину Октября патриарх Тихон направил Совнаркому послание, в котором обвинял большевистскую власть: «…Реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает Нас сказать вам горькое слово правды.

Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?»

Когда начался голод и власть постановила изъять из церквей драгоценные предметы (декрет от 22 февраля 1922 года об изъятии церковных ценностей), сначала была достигнута видимость согласия с церковью, вскоре, однако, нарушенная.

Вопреки договоренности власть взялась за изъятие всех ценных предметов, в том числе освященных и употребляемых в богослужении.

Патриарх 28 февраля 1922 года вынужден был обратиться к верующим с воззванием (которое Ленин назвал нелегальным). Он говорил о допустимости пожертвования неосвященных предметов и призывал верующих к этому. «Но Мы не можем, – пояснял патриарх, – одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство – миряне отлучением от Нее, священнослужители – извержением из сана…»

Для Ленина все это было, конечно, пустым звуком. В глубокий смысл сказанного патриархом для любого священника и просто верующего человека он совершенно не верил – видел в этом только хитрый политический ход.

И когда он узнал об эксцессах в связи с неправомерным обдиранием церквей, особенно о сопротивлении верующих в Шуе (еще раз поясняю – вопросов веры для него не существовало, любое сопротивление власти было для Ленина контрреволюцией, и только), составил 19 марта 1922 года секретное письмо членам Политбюро.

127. Призыв Ленина расстреливать как можно больше священников

«Товарищу Молотову для членов Политбюро.

Строго секретно. Просьба ни в коем случае копий не снимать… делать свои заметки на самом документе.

…Совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент».

При словах «дать сражение», отнесенных Лениным к духовенству, невольно вспоминается заученная в школе басня Крылова «Волк и Ягненок» – слова Волка, обращенные к Ягненку:

…Вы сами, ваши псы и ваши пастухи –

Вы все мне зла хотите

И если можете, то мне всегда вредите…

Ленин писал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов (Ленин как никто обладал сноровкой оборачивать гибель тысяч людей, в которой была немалая доля и его вины, себе на пользу… – М. Ч.), мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной (одно из любимых и весьма неприятных словечек Ленина. – М. Ч.) и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления…»