Звезды под дождем - Владислав Крапивин Страница 44

Про зеленого павиана Кирилл узнал от Деда. А с Дедом он познакомился зимой. Кирилл точно помнил, когда это случилось: двенадцатого февраля в пятьдесят пять минут второго. Если бы всерьез отвечать на вопрос Евы Петровны о Кирилле, "когда это началось", можно было бы твердо назвать дату и час.

Падал мягкий снег, который щекочет лицо и тает на губах, оставляя запах лыжни и зимнего леса. Зима шла к концу, но было похоже на Новый год.

Кирилл сидел в сквере напротив булочной и ждал, когда кончится перерыв. Раньше магазин работал по воскресеньям без перерыва, а сегодня — пожалуйста: закрыто на обед! Ждать надо целых пятнадцать минут.

Кирилл не двигался. Ему пришло в голову провести опыт: узнать, сильно ли заснежит человека, если он просидит неподвижно четверть часа. Может быть, поверх шапки вырастет снежная папаха, на коленях — белые подушки, а на плечах пышный воротник? И прохожие будут думать, что вот сидит мальчишка, завороженный снежной королевой…

Но просидеть так все пятнадцать минут Кириллу не удалось. Неожиданно он услышал сухой звук — будто наступили на пустой — спичечный коробок. Осторожно, чтобы не стряхнуть снег, Кирилл повернул голову.

Курчавый парень лет двадцати надел на объектив "Зенита" крышку, сдул с аппарата снежинки и неторопливо застегнул футляр. Потом встретился с Кириллом глазами и улыбнулся.

Он не понравился Кириллу. Близко сидящие темные глаза были какими-то чересчур острыми, пестрая поролоновая куртка — крикливо модной, а улыбка показалась высокомерной. К тому же Кирилл не любил тех, кто ходит зимой с открытой головой, считал это пижонством. А фотограф был без шапки, и снег запутывался в его черной кудрявой шевелюре.

— Зачем вы меня сфотографировали? — спросил Кирилл негромко, но довольно придирчивым тоном.

Курчавый фотограф еще раз улыбнулся и объяснил:

— Ты хорошо вписываешься в пейзаж. Кругом снег, и ты тоже заснеженный. Завороженный, будто в сказке.

Это показалось Кириллу совсем обидным: парень словно без спросу прочитал его мысли. Кирилл сказал:

— Значит, я деталь пейзажа… Вроде пенька или коряги…

— Да вовсе нет! — энергично запротестовал фотограф. — Пенек, он — мертвый. А человек оживляет пейзаж, смысл придает.

С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплотную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше раздосадовало Кирилла.

— А зачем вам моя фотография? — хмуро спросил он.

— Ну, мало ли… В альбом вклею. Может быть, на стену повешу. Буду смотреть…

— А что тут такого интересного? Смотреть…

— Каждый человек интересен, — серьезно сказал фотограф, — потому что каждый — представитель человечества.

"Представитель человечества" — это звучало солидно. Будь Кирилл помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: "Значит, я тоже представитель?" Но сейчас он на эту удочку не клюнул. Он сказал:

— Разве все представители человечества интересные? Бывают дураки всякие, бывают жулики и бандиты. И просто… нахальные.

— Такие, кто без спросу фотографирует, — серьезно откликнулся курчавый незнакомец. — Ну, я же не знал, что ты так… болезненно отнесешься. Что же теперь мне делать? Пленку засветить?

— Ладно, не надо, — небрежно сказал Кирилл и посмотрел на большие часы у входа в сквер. Было без двух минут два. Кирилл глянул на соседа. Вблизи тот выглядел старше и казался немного утомленным. Он достал сигарету, похлопал по карману, повернулся к Кириллу.

— Спичек нет, случайно?

Кириллу это опять не понравилось.

— Не курю, — ответил он. — Понимаете, бросил недавно. Печень, склероз и все такое…

Парень хмыкнул себе под нос. Объяснил:

— Я ведь сказал "случайно". Может, на сдачу дали…

Кирилл опять посмотрел на часы. Было ровно два, но магазин не открывался.

— "На сдачу", — буркнул Кирилл. — Где дадут сдачу, если закрыто?

Фотограф кивнул:

— Я тоже жду…

За стеклянной дверью магазина замаячила белая фигура, и дверь приоткрылась. Парень встал, сунул смятую сигарету в карман, подхватил свою громадную сумку с двумя длинными ручками и, перегнувшись на один бок, зашагал к булочной. Он заметно прихрамывал.

Кирилл подождал несколько секунд и пошел следом.

В магазине он сунул в авоську два батона и половинку украинского каравая, прихватил пирожок с повидлом, чтобы пожевать на ходу. Он почти забыл о курчавом незнакомце, но, когда вышел на улицу, увидел его снова.

В одной руке парень тащил полиэтиленовый пакет с батонами, в другой сумку, которая весила, наверно, килограммов двадцать. "Что в ней такое?" — машинально подумал Кирилл. Парень словно услышал его. Посмотрел и улыбнулся опять. Теперь это была другая улыбка: немного настороженная и виноватая какая-то. Парень словно просил: "Ты не смейся, пожалуйста, что я так неуклюже ковыляю со своей тяжестью…"

Кирилл не успел сразу отвести взгляд. А когда отвел, уходить было уже неловко. "Вот так всегда с тобой…" — обругал он себя. Подошел и сказал, глядя в землю: