Аквамарин  - Андреас Эшбах Страница 43

Когда тетя Милдред видит, что я дочитала до этого места, она протягивает мне следующее письмо, датированное неделей позже, и указывает на этот пассаж:

«Я начинаю задаваться вопросом, а нет ли в этой истории про морских духов определенной доли истины. Сегодня, когда плавала в море, мне вдруг показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я обернулась и, конечно же, первым делом осмотрела берег, думала, за мной шпионит какой-нибудь мужчина или мальчишка. Вот только там никого не было. Но когда я поплыла дальше, мне вдруг привиделась в гребне волны пара глаз, внимательно за мной наблюдавших! Ужас. Теперь пытаюсь понять, что же это было. Может быть, какая-нибудь медуза с непривычной расцветкой? Думаю, завтра раздобуду очки для ныряния и посмотрю, что там под водой».

Я поднимаю взгляд от письма. Тетя Милдред серьезно смотрит на меня, прижимая следующее письмо к груди. Она явно сомневается, но потом всё же отдает мне и его.

«Асагай, 11.08.2134

Дорогая моя, далекая Милдред, сестренка!

Ты не поверишь, что я тебе расскажу! Я влюбилась, без памяти влюбилась в того, кто по всем признакам является сказочным персонажем. Не знаю, как тебе всё это объяснить, – потому что никакому объяснению это не поддается, – но всё-таки попробую. Помнишь, я хотела обзавестись очками для плавания? Я их нашла, у нас в деревне на субботней ярмарке, маленькая небесно-голубая пластмассовая безделушка. А еще прикупила себе купальник, ярко-красный, уродский, но это было единственное, что я могла себе позволить. Решила, пока не разберусь, кому принадлежат те глаза, буду лучше купаться так.

И вот я снова отправилась плавать, опустила голову в воду и огляделась. Смотреть там оказалось особо не на что, и уж точно там не было никаких медуз никакой расцветки. Зато просто ужасное количество мусора на дне, причем в основном такого мелкого, какой могут собрать только роботы, которых здесь себе, конечно, никто не может позволить. В общем, никаких медуз, никаких глаз, три дня – ничего. Наконец мне это надоело, к тому же купальник ужасно трет, в общем, я опять поплыла без него, только с очками на голове.

И тут он вдруг вынырнул. Морской дух.

Но нет, тут я могу тебя заверить, он никакой не дух, конечно! Наоборот, он до невозможности настоящий. Красивый, стройный, белокожий мужчина, который явно живет под водой и носит одну лишь набедренную повязку.

Объяснить себе я это могу только тем, что здесь, среди малайзийско-индонезийских островов, обитает некое первобытное племя, которое приспособилось к жизни под водой. Представь себе, у моего огромного, сильного морского духа перепонки на руках и ногах! А еще у него жабры!

И вот это невероятное существо вдруг появляется передо мной, когда я плыву и в очередной раз опускаю голову в воду: как сон, он плывет подо мной, поднимает руки и вдруг – ты не поверишь – говорит со мной на международном языке жестов!

Я сейчас уже не вспомню всего, что он мне говорил, помню только, как он улыбался, его улыбка, как молния, пронзила всю меня насквозь. Говорил, что я красивая, что он постоянно думает обо мне с тех пор, как в первый раз увидел, что его теперь всё время влечет сюда, – всякое такое.

Я совершенно остолбенела. От растерянности, толком не подумав, я начала ему отвечать. Спросила, кто он. О, если бы ты видела, как он был счастлив, когда увидел, что я его понимаю, да его просто чуть не разорвало от восторга. Прямо даже было жаль, что мне то и дело приходилось выныривать, чтобы набрать воздуха!

Он предложил поплыть к берегу. Там мы потом и болтали, сидя на мелководье. Он мне объяснил, что может дышать и воздухом тоже, что это редкое качество среди его соплеменников, но что дышать так он может только непродолжительное время. Как долго, он мне объяснить не смог – у нас с ними нет общих единиц времени, – но, кажется, прошло около часа, прежде чем он сказал, что у него начинает щипать в горле от сухости и ему пора обратно в воду как минимум на одну ночь.

Представь себе, мы договорились снова встретиться завтра! Я обязательно пойду, но мне кажется разумным кому-нибудь об этом рассказать. Тебе. Поэтому я хочу отправить это письмо прямо сегодня. Я не очень-то много узнала о его народе. Он всё время говорил обо мне, о том, что ему во мне нравится, – помимо прочего, мой широкий нос, представляешь, именно мой нос! Он назвал мне свое имя, но я не уверена, что правильно его поняла: Выходит-Наверх. Неужели это имя? Понятия не имею.

Как бы то ни было, у меня от одной мысли о том, что завтра я его снова увижу, начинает бешено колотиться сердце. Мне даже кажется, что у меня температура. Я наверняка не усну сегодня ночью.

Ну ладно, пора заканчивать письмо, если хочу успеть на почту до закрытия. Обнимаю и целую тебя издалека!

Твоя сумасшедшая сестра Моника».

Я потрясенно дочитываю и опускаю письмо на колени. Это какое-то туземное племя? Такое вообще может быть? А если да, то почему я никогда ничего о нем не слышала? Существуют ли вообще племена без контакта с цивилизацией? Я знаю, что в Южной Америке есть зоны, где люди живут как в старину, но даже у них есть электричество.

Тетя Милдред не отводит от меня внимательного взгляда.

– Это мой отец? – спрашиваю я.

Вместо ответа она протягивает мне следующее письмо. Оно датировано следующим днем.

«Четверг, 12.08.2134

Милая Милдред,

я переспала с ним. А ведь твердо решила не делать этого, по крайней мере, не делать этого на первом свидании. Но когда я его снова увидела – позабыла все свои решения, да что там, забыла про всё на свете. Весь мир как будто бы исчез, а были только мы вдвоем, маленькая бухта и теплое море. Вот так это и получилось. И знаешь, я не жалею и никогда не пожалею, это было лучшее, что со мной когда-либо происходило.

Его действительно зовут Выходит-Наверх. Его племя насчитывает около шестидесяти человек, но есть много других племен. Они питаются водорослями и сырой рыбой, следят за нами издалека и считают наш образ жизни ужасным. Это всё, что мне удалось выяснить, у нас ведь был только час, потом ему пришлось вернуться в воду, чтобы прийти в себя, и всё это время нам было чем заняться помимо разговоров.

Представь себе невообразимо счастливую Монику, которая крепко-крепко обнимает тебя со своего далекого севера!»

Мне вдруг становится нестерпимо жарко. Восторги твоей собственной матери от секса с твоим собственным отцом – это не совсем то, что хотелось бы прочитать.

Я возвращаю письмо тете Милдред. Она возвращает его на место в пачке и говорит:

– Потом долгое время писем не было. Я писала ей, но она не отвечала. По крайней мере, не сразу.

С этими словами она протягивает мне следующее письмо. Оно от 7 сентября 2134 года.

«Ох, Милдред, дорогая моя сестра,

мне так стыдно, что я тебе не ответила раньше, но… ну, ты же знаешь, что у меня творилось.