Наша Маша и Волшебный Орех - Игорь Ткаченко Страница 43

С ним происходило что-то странное — он стремительно терял человеческий облик. Куртка на нем треснула и разлетелась — по всему телу бугрились гигантские мышцы, покрытые жесткой серой шерстью. Лопнули сапоги, и огромные когти серых лап впились в древесину.

Император вскинул в воздух руку и привычно щелкнул пальцами — приемы черного колдовства он не забыл, даже превращаясь в животное. В воздухе грохнул электрический разряд, и запахло паленой шерстью, а в руке Императора появился из ниоткуда страшный боевой клинок.

Маша оглушительно взвизгнула.

— Взбирайся наверх! — деловито скомандовал Гоша, заслоняя ее.

Маша торопливо кинулась вверх по веткам вокруг ствола.

Гоша не спешил. Спешить было уже некуда. И пусть его волшебный клинок, подаренный мастером Гофманом, потерялся при наводнении — пусть, свою службу он сослужил. Но даже стоя с голыми руками, никакого страха Гоша не чувствовал. Он просто знал, что не может проиграть этот бой — не имеет права. Иначе погибнет Маша. А когда ты знаешь, что выиграть обязан, это придает небывалые силы. Так учил когда-то старый мастер фехтования — давным-давно в родительском замке. Впрочем, этот же мастер обучал фехтованию и брата, поэтому шансов у Гоши почти не было. Почти…

Крысиный Император яростно крутанул мечом, срубив не глядя толстенный сук. Гоша внимательно следил за каждым его движением. Он был спокоен и собран, и потому прекрасно видел, что Крысиный Император ослеплен гневом.

Взмахнув мечом снова, Император поднял его над головой, взревел и кинулся в атаку. Гоша стоял не шелохнувшись и лишь в последний момент резко шагнул в сторону — меч обрушился сверху и просвистел мимо. Гоша подпрыгнул, развернулся в прыжке и ударил ботинком в подбородок Императора.

Может, в другое время этот удар свалил бы того с ног, но не теперь. Император вырос почти вдвое, и тело его теперь состояло из стальных звериных мышц. Он и не был больше Императором — гигантская мускулистая крыса на задних лапах.

Меч снова взлетел в воздух. Зверь сделал обманный выпад и рубанул по ногам Гоши. Но Гоша успел подпрыгнуть, и меч просвистел внизу. Развернувшись, зверь попытался срубить Гоше голову, но тот проворно присел, и снова меч рассек лишь воздух. Зверь издал рев и бросился вперед, держа меч как копье.

Это было зря: Гоша без труда отклонился, и меч вонзился глубоко в ствол дерева, да так, что само дерево застонало от корней и до верхушки. Не теряя времени, Гоша подпрыгнул и вскочил зверю на спину, на горбатый загривок. Тот взревел и завертелся на месте, пробуя сбросить Гошу корявыми лапами. Но Гоша не стал рассиживаться на его спине — он подпрыгнул и ловко повис на ветвях верхнего яруса.

Внизу бушевал зверь, пытаясь выдернуть из ствола меч. Подтянувшись, Гоша огляделся. Здесь, на верхнем ярусе, было еще светлее, и в этом свете в центре ствола виднелось волшебное дупло — крепкая дубовая дверь с массивным замком. А рядом стояла испуганная Маша.

Гоша подскочил к ней, и она сама бросилась ему навстречу. Они снова обнялись. Но медлить было нельзя.

— Теперь ты вернешься домой, и все будет хорошо! — прошептал Гоша, вынимая кристалл, который тут же засиял в его руках. — Узнаешь это дерево? Это ход в твой мир. Один шаг — и ты дома. Ну, иди же!

Маша горячо схватила его за руку:

— Пойдем вместе! — прошептала она.

Но Гоша лишь покачал головой, вложил кристалл в ее ладонь и мягко закрыл пальцы.

— Вместе нам нельзя. Там я снова превращусь в игрушку, в Щелкунчика. Прошу тебя, Маша, уходи!

— Нет! — крикнула Маша, глядя куда-то за его спину.

Гоша обернулся — ветку обхватила огромная когтистая лапа, а затем появилась вторая, сжимавшая меч. Это зверь карабкался на верхний ярус.

Гоша снова повернулся к Маше, взял обеими руками ее ладошку, сжимавшую кристалл, поднес к губам и твердо сказал:

— Кракатук, слушай мое желание! Я хочу, чтобы Маша вернулась домой… Чтобы она стала… счастливой! В своем мире! Навсегда!

— Нет!!! — в ужасе закричала Маша, вырывая ладонь. — Нет!!! Кракатук!!! Не надо!!!!

Но было поздно. Гоша решительно толкнул ее спиной вперед к заветной двери. Массивная дверь дрогнула и растаяла в воздухе. Волшебный вихрь серебряных искр подкинул Машу в воздух, перевернул и потянул в тоннель.

— Не-е-е-е-ет! — снова крикнула Маша, медленно падая спиной в тоннель.

— НЕЕЕЕТ!!! — раздался звериный рык, и Гоша обернулся.

Зверь уже стоял на ветке. Он понимал, что его обманули, понимал, что проиграл. Понимал, что Кракатук, сжатый в кулачке у Маши, сработал, и вот-вот растает в воздухе. И он понимал, что уже не успеет преодолеть эти несколько метров. Несколько метров до распахнувшегося дупла, где в магический тоннель падала Маша, до Гоши, что стоял рядом…

Но звериная злоба искала выход, и зверь сделал единственное, что мог — изо всех сил размахнувшись, он с диким воем швырнул свой клинок вперед. Гнев слепил его так, что он уже не видел ничего вокруг. Ему хотелось лишь одного — отомстить. Чтобы за миг до того, как снова возникнет дубовая дверь, черный уродливый меч поразил Машу.

И ему было уже не важно, что сам он потерял равновесие и падает с ветки вниз. И даже когда на нижнем ярусе мелькнул острый сук, что он сам обрубил минуту назад, когда он понял, что всем весом падает на него, и сук пронзает навылет его черное сердце, даже когда он почувствовал, как мутнеет в глазах и со всех сторон наваливается смертельная тьма — он все равно не смог испытать большей злобы, потому что достиг предела: большей злобы в мире просто не бывает.

Последнее, что увидела Маша, уже влетая в тоннель — круг дупла, за которым на прощание мелькнула Сказочная страна — небо, листва, могучие ветви. И — стремительно приближающееся острие меча. Черное, вращающееся, летящее ей прямо в грудь. А в следующий миг сказочную дверь перед ней заслонила спина Гоши — он просто сделал шаг и встретил грудью летящий меч, закрыв Машу. Маша с ужасом увидела, как меч пробил его тело насквозь, острие вышло из спины и рванулось по кругу, оставляя широкий кровавый зигзаг. А затем — все пропало, и настала тишина. Маша поняла, что все это время слышала свой бесконечный крик.

Стены волшебного тоннеля переливались радужными красками и вспыхивали разноцветными огнями как новогодние гирлянды. Но Маша ничего этого не видела — ее глаза были полны слез, таких черных и безысходных, что сквозь них нельзя было разглядеть ничего.

Маша не чувствовала своего тела, не чувствовала рук и ног, не слышала звуков, и лишь в ладони по-прежнему ощущался чужеродный предмет — волшебный кристалл.

«Зачем ты это сделал, Гоша?! — шептала Маша. — Разве может быть счастье без друзей… и без тебя?! Я останусь одна в своем мире… одна… навсегда… какое же это счастье? Я не хочу такого счастья! Слышишь, не хочу!!! Кракатук, ты слышишь?! Кракатук! Это нечестно! Не заставляй меня все забыть! Я не хочу быть счастливой, если больше нет моих друзей — нет Борьки, нет Михея. Если нет Гоши! Кракатук! Не делай этого! Послушай меня! Если ты хоть что-то можешь… Если ты хоть что-то понимаешь… Если ты… Ты… Пустая стекляшка! Слышишь?! Ты! Дрянь! Ну пожалуйста! Ведь так же нельзя… Так нельзя… Пожалуйста…»