Переход - Михаил Соловьев Страница 42

Споры и жертвоприношение

Ночь понемногу приближалась. Через расстегнутый полог палатки виднелись первые звезды.

На душе у Мишки было почему-то спокойно – наверное, от принятого втайне решения.

«Будет, как будет, – решил парень. – Но на обряд я не пойду – пускай без меня шаманят!»

Звезды теперь не просто стучались в сереющий небосвод – они приказывали, торопили, издевались, насмешливо моргая издалека, – начинайте, мол, в преисподнюю пора…

– Когда колдовать-то пойдешь, дядь Вань? – хрипло спросил Мишка.

– Сейчас на лежку с Николаем уйдете – и тогда начну.

– Нерадостный вечер, – заметил парень. – Возьми меня с собой.

– Не дави, без тебя тошно. Если бы не Юрка, никуда бы и сам не пошел.

– А эти как же? Ну, конкуренты.

– А я им что, МЧС, или тянул туда кого? Мне они кто? Даже имен не знаем.

– Интересно, а как там Юрке в плену?

– Поубиваю, если что сделали с ним! – с надрывом выговорил дядька и достал из кармана пистолет. Осмотрел, сунул обратно и еще раз грозно добавил: – Поубиваю!

– Да ладно тебе, нормально все будет!

– Мишка, уходим, – неожиданно заговорил Николай. – Колдуй, Иван…

Николай и Мишка подхватили вещички и пошли в сторону упирающегося в далекий горизонт звездного купола.

Препятствий для обзора с плато не было, и Мишка неожиданно увидел себя и Николая глазами дядьки – две человеческие фигурки неторопливым шагом уходили к горизонту на фоне яркого звездного неба. Сказочно!

Иван пошарил в сидоре, вытащил початую фляжку и пошел к черной туше камня.

Птахин с егерем наконец добрались до места, и парень попытался разглядеть в бинокль, что там делает дядька. Николай готовил повязки.

– Завязывай глаза, – швырнул он Мишке кусок тряпки. – Хватит длины?

Рытый засыпал…

Ни мальчишки, ни взрослые не знали, что сейчас около рыбацкой избы Адыга молится за них у большого костра на перевернутом черном котле.

Успокоившийся Трифоныч мирно сопел в каюте после праведных трудов.

А вне долины конкуренты перетаскивали палатку, рассудив, что команда преследователей на переходе может свалиться им прямо на голову. Как закончили, принялись обдумывать, чем совершить обряд на жертвеннике в долине, хотя не особо надеялись на успех. Судьба Антонио Загиреса и прочих ясно указывала на возможный финал.

Сумерки в долине тоже сгустились. Наступала ночь.

Дядька Иван ждал, присев по-турецки на пороге палатки. Время текло тягучим киселем – не спешило.

Николай проследил за Мишкой, завязал глаза себе и обратился в слух, ожидая светопреставления.

Минут через сорок после дядькиных камланий Птахин ощутил вдруг странное изменение пространства. Сначала появилось жжение шаманкиных самородков на груди, потом в ушах раздался звон.

– Слышишь? – шепотом спросил Николай.

Не успел парень ответить, как раздался грохот. Наступало время действовать «под шумок», и он потянул с лица повязку.

Картина завораживала. Жертвенник плавно переливался лимонно-желтым светом. Потом цвета стали меняться чаще, и картина уже походила на азбуку Морзе, превратившись вскоре в сплошное дрожание-мерцание.

Ужас пронзил парня острой иглой, парализовал волю и заставил неотрывно смотреть на жуткие танцы света.

Белая стрела молнии с шипением и треском вылетела со стороны гор и скользнула к жертвеннику. На подлете к камню она образовала трезубец. Два луча воткнулись в лысое пространство около камня, а один ударил прямо в него.

Пронзительный грохот догнал полет молнии, ударил в уши, и бело-сиреневая вспышка почти ослепила Птахина. Понимая, что после очередного «залпа» он совсем лишится зрения, парень вскочил на ноги и понесся к дядькиной палатке.

– Куда, сучонок?! – Николай услышал топот ног и рванулся за ним.

В отчаянии он скинул повязку с глаз, но следующая вспышка заставила егеря прикрыть глаза рукой.

А Мишка летел стрелой, не чуя собственных ног. Когда до палатки оставались считаные метры, очередной всполох заставил его зажмуриться, и он не заметил камень, притаившийся в березовых кустиках.

– А-а-а-а-а! – падая, в отчаянии закричал Птахин. Он понял, что проиграл.

Но тут кто-то вцепился в него и куда-то поволок. Это оказался дядя Ваня. Он выскочил на крик и потащил обессиленного парня в палатку. Лицо Мишки онемело, изо рта текла струйка слюны.

Снаружи непрестанно грохотало и пыхало.

Глава тридцать пятая
Светопреставление

Черный котел и внезапная слепота

Адыга перестала молиться и направилась к рыбацкому дому, оставив котел на месте обряда. Но дойти не успела.

Первая вспышка километрах в десяти от Рытого застала ее на половине пути.

Началось!

Вторая световая атака последовала за первой почти сразу.

Секунд через тридцать – сорок послышались раскаты грома, словно артподготовка перед наступлением войск.

Обостренные чувства шаманки говорили: шансов на возвращение у парней очень мало, разве только Мишка что-нибудь придумает. Что там ему известно, да и вспомнит ли? Одна надежда была на него.

А на мысе Шарталай проснувшиеся от крика матроса капитан и Трифоныч наблюдали возмущения атмосферы.

– Ничего себе! – вопил старик во время особо ярких вспышек. – Ничего себе! Ну дают!