Четырнадцатая золотая рыбка - Дженнифер Л. Холм Страница 4

— У меня есть спрей, который хорошо усмиряет кудряшки, — говорю я дедушке.

Он отмахивается ложкой:

— Есть дела поважнее кудряшек. Мне нужно забрать T.melvinus'a из лаборатории. Эта штука помогла мне разобраться в механизме реверсии геронтологического процесса.

— А что такое геронтологический процесс?

Это похоже на название какого-то ужасного заболевания.

— Геронтологический процесс — это процесс старения.

Похоже, я не ошиблась.

— А что такое T.melvinus?

— Сокращенное название Turritospis melvinus. Это вид медузы.

— Ты благодаря медузе таким стал? Серьезно?

Дедушка поднимает бровь:

— Почему в это так трудно поверить?

В природе всегда существовали примеры регенеративных способностей.

— Всегда?

Дедушка наклоняется ко мне, его лицо сосредоточенно.

— Возьмем планария — плоского червя. Его можно разрубить надвое, и обе части вырастут в новых червей. Гидра — из рода пресноводных — может восстанавливать части своего тела, а у актинии геронтологический процесс, похоже, вообще отсутствует.

Все это я слышу впервые.

— И наконец, возьмем Turritospis nutricula. — Голос дедушки наполняется восхищением. — T.nutricula — это медуза, которая может вернуться на стадию полипа. То есть в свое детство!

Это все так интересно! Он такой интересный! Как будто я раньше никогда не слушала его рассказов. А может, так оно и было. Обычно, когда мы видимся, они с мамой только и делают, что препираются.

— Откуда ты столько об этом знаешь?

— Я изучал старение последние сорок лет своей жизни. Был у меня такой проект на стороне. Я и статьи на эту тему публиковал.

Я начинаю думать, что, пожалуй, ничего о дедушке не знаю. Совсем ничего. Словно он играл роль Дедушки в спектакле, но под его гримом скрывался кое-кто еще. Реальный человек.

— Несколько месяцев назад со мной связался один австралиец, который нырял у побережья Филиппин. Он вычитал в Интернете, что я изучаю медуз. Он думал, что нашел странный экземпляр T.nutricula. Я попросил отправить его мне. Обычная T.nutricula — маленькая, величиной в несколько миллиметров. Как ноготок на мизинце, — оттопыривает дедушка свой палец. — Но T.nutricula, которую он послал мне, была огромной, больше трехсот миллиметров в диаметре.

— То есть больше тридцати сантиметров?

— Совершенно верно. Были и другие аномалии. Я понял, что это новый вид. Я даже дал ему название — Turritospis melvinus.

— Может быть, надо было назвать его в честь того, кто его нашел? — спрашиваю я.

Дедушка презрительно усмехается:

— Он всего лишь поймал ее. Это я определил, что это за вид. Я проделал всю работу один. Я создал препарат. Я проверил его на мышах.

— Ты экспериментировал на мышах? Это похуже, чем смывать рыбку в унитаз.

— На взрослых мышах, — уточняет дедушка. — Спустя несколько дней после того, как я ввел им препарат, они вернулись в пубертатный период.

— Они стали подростками?

Я пытаюсь представить себе мышей в прыщах и с длинными волосами.

— Совершенно верно! После этого я ввел препарат себе, а остальное ты знаешь. Я пытался забрать оставшиеся экземпляры T.melvinus'а из лаборатории, и меня поймал этот дуболом-охранник.

Я задумываюсь на минуту.

— А нельзя было просто позвонить твоим бывшим начальникам и все рассказать? Это же все-таки большой прорыв, так ведь? Они наверняка обрадуются.

— Они даже не знают, что медуза в лаборатории. — Дедушкин взгляд стал холодным. — К тому же они просто присвоят себе все результаты. Это мое открытие.

— Доброе утро, копуши! — щебечет мама.

Сегодня на ней один из ее обычных ансамблей: неоново-фиолетовое платье выше колен и высокие черные сапоги.

При виде ее дедушка ахает:

— Мелисса! В этом нельзя идти на работу!

— А что не так? — удивляется мама.

— Твои бедра у всех на виду!

Мама отмахивается от дедушки и начинает собирать сумки:

— Поторопитесь, а то опоздаем.

— Куда? — спрашивает дедушка.

— В школу, конечно.

— В школу? — фыркает дедушка. — Я уже находился в школу. Ты, может быть, забыла, что у меня две докторские степени?

— Очень жаль. Придется идти. Я сегодня позвонила Бернадетте.

Бернадетта — школьная секретарша и мамина подруга.

— Что же ты ей сказала? — спрашиваю я. Мама кивает в сторону дедушки:

— Что наш Мелвин — сын моей дальней родственницы. Его отец умер, а мама вышла замуж за наркомана. С отчимом он не сошелся и подозревает, что тот устроил пожар, спаливший вагончик, в которым жил его папа. Поэтому он автостопом приехал сюда, и я разрешила ему у нас пожить.

— Здорово придумано! — говорю я ей.

— Твоему папе будет приятно это слышать. Это из пьесы, которую он написал в студенческие времена: «Гамлет во Фресно». Я ее ставила.

Дедушка перебивает нас:

— Почему мне нельзя просто посидеть дома? Я вполне в состоянии о себе позаботиться!

Он говорит, как настоящий подросток.

— Ты забыл, что полиция выпустила тебя под мою ответственность? Я работаю с детьми. Я педагог. В моем доме не может быть тринадцатилетнего прогульщика. Если тебя кто-нибудь увидит, меня уволят.

Дедушка опускает глаза и на мгновение замолкает.

— Так и быть. Пойду, — бормочет он сквозь зубы.

— Отлично! — отвечает мама и добавляет: — Кстати, ты будешь новой няней Элли.

Хрустящий хот-дог

Когда мы окончили пятый класс, в школе устроили выпускной. Все оделись понарядней, пришли родители с фотоаппаратами. Нам даже выдали перевязанные ленточкой дипломы.

Потом мы с папой, мамой и ее другом Беном отправились ужинать в моем любимом месте — мексиканской забегаловке, где дают бесплатную добавку кукурузных чипсов.

— Ты уж прости, Элли, — сказал Бен, пока мы ждали еду, — но мне кажется, выпускной в начальной школе — это немного нелепо.