Дело антикварной мафии - Алексей Биргер Страница 4

Виталий Яковлевич кивнул Осетрову.

— Хорошо у вас ребята подтянуты и профессионально мыслить умеют.

— Разумеется. А иначе зачем наша школа нужна? — отозвался Осетров.

Виталий Яковлевич еще раз кивнул.

— Самый простой способ отличить оригинал от подделки — поглядеть на поверхность. Обычно подделки, которыми торгуют на улицах, делаются самыми примитивными способами. Первый способ. Икона пишется на доске, при этом желательно, чтобы доска была старая. Затем высохшую икону на некоторое время кладут в духовку, в не очень сильный жар. Краски темнеют, на них оседает немножко копоти, и икона выглядит как очень старая. Но тут надо глядеть, нет ли пузырьков на поверхности. Когда икона старится естественным образом, поверхность остается гладкой, только вот трещинки могут появляться. А когда икону «старят» в духовке, краска кое-где дает пузырьки. Пузырьки могут быть совсем маленькими, но разглядеть их совсем не сложно. Да и чернота после духовки для знающего глаза отличается от черноты наводимой временем. Второй примитивный способ «состарить» икону: свеженаписанную и высохшую, ее нужно натереть чесноком и дать отстояться. Краски потемнеют так, как будто были положены два века назад. Пузырьков при этом не будет, но запах чеснока продержится очень долго. Пусть слабый, но его можно будет почувствовать, если как следует принюхаться.

— Вот видик у тебя будет, когда начнешь икону обнюхивать! — сказал Илюха Угланов.

— А не надо откровенно обнюхивать, — улыбнулся Виталий Яковлевич. — Надо сделать вид, будто ты просто рассматриваешь икону совсем-совсем близко… Да, есть еще и другие способы: и такие же примитивные, и не совсем примитивные. В принципе можно смотреть, нет ли на иконе следов воска, например… Даже не воска, а стеарина… Это тоже может указывать на подделку. Но я думаю, для подделки, которую надо быстро сбыть с рук на улице, прибегнут к одному из тех двух способов, о которых я вам рассказал. Так вы собираетесь разобраться во всем до конца?

— Угу, — кивнул Жорик. — Собираемся.

— Я думаю, — вмешался Осетров, — что ребята должны знать, какие тут могут быть нарушения закона, и за что мошенников — если за этой старушкой стоят мошенники — можно привлечь к ответственности, а за что — нельзя.

— Если старушка торгует подделками, то дело в общем гиблое, — сказал Виталий Яковлевич. — Во-первых, она продает эти подделки по такой низкой цене, что обманутые не могут быть недовольны. Во-вторых, даже если кто-то и раскусит подделку и сумеет выследить старушку, то чего он добьется? «Как, милый? Неужто не настоящая? — скажет старушка. — Да быть не может, она мне от бабки досталась! Ой, неужто тот милый молодой человек, что моими иконами интересовался, их подменил? Неужели обманул?.. Прямо не верится! Да ты милый, прости старуху! А деньги я тебе вернуть не могу, потратила я их! Да и пенять тебе не на что, икона-то все равно хорошо нарисована, а ты погляди, сколько в церковных лавках новенькие иконы стоят, так же приблизительно, так что прости уж старую, но ничего ты не потерял!..»

Виталий Яковлевич так живо и выразительно изобразил старуху, что мы все засмеялись.

— Но ведь можно доказать факт преступного сговора с целью мошенничества, так? — настаивал Осетров.

— Доказать сговор можно, если проследить за старушкой, как и кто передает ей иконы на продажу, выяснить, сколько этих старушек, — пожал плечами Виталий Яковлевич. — Если организация работает, то старушка, конечно, не одна, подобные старушки должны маячить во многих бойких местах, посещаемых иностранцами и денежными людьми: и на ВДНХ, и в Измайлово, и на Арбате… Но даже если удастся доказать, что какие-то мошенники используют старушек для продажи подделок, то ничего особенного из этого не выжмешь. Они будут доказывать, что делали не подделки, а стилизации, и что продавали их не по цене оригиналов, а по намного более низкой. Скажут, что это была игра, спектакль театральный, поэтому и старушек привлекли и еще, что, дали бедным старушкам подзаработать. Я думаю, мошенники вывернутся и будут продолжать свое дело. Можно, конечно, найти зацепки в законодательстве, чтобы их привлечь к ответственности, но… Но овчинка выделки не стоит. Тем более когда и более крупные дела не удается доводить до суда.

— А если это настоящие иконы, но с темной историей? — спросил Алешка Конев.

Тогда мошенников можно прижать, — ответил Виталий Яковлевич. — Но чтобы прижать их по-настоящему, надо доказать, что хоть одна икона была незаконно вывезена из страны, причем с их помощью. Что они фальшивое разрешение на вывоз покупателю выдали, например. Впрочем, кое-что мы можем проверить уже сейчас.

— Он вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер.

— Привет! — сказал он в трубку. — Слушай, тут такой неожиданный вопрос возник. Ты не замечал, в последнее время количество плошья не увеличилось? Понятно… Да, ты поинтересуйся дополнительно. Может, будет что интересное, ты уж возьми это на заметку. Да, а я тебе перезвоню, сегодня вечером или завтра утром. Всего доброго, до связи.

— Вы на таможню звонили? — спросил Вартанян.

— Да. В Шереметьево-2. Человеку, через которого проходят все вывозимые произведения искусства, — ответил Виталий Яковлевич.

— И что он вам сказал? — выпалил Жорик. — Да, и что такое «плошьё»?

Виталий Яковлевич подмигнул ему.

— Плошье — это плохие, ничего не стоящие, грубо сработанные иконы, которые пытаются выдать за ценные. Подделки, попросту говоря. И количество этих подделок в последнее время, похоже, чуть побольше обычного. Но сначала нужно все сверить.

— Я думаю, — сказал Осетров, — что если ребята соберутся еще раз поглядеть на эту старушку, можно было бы сделать это их практическим заданием на выходные. Так? Пусть они приглядятся не только к этой старушке на Тверской, но и в других возможных местах проверят, не стоят ли там точно такие же «голодные» старушки с иконами.

— Кто — они? — спросил с задней парты Димка Боков.

— Естественно, наши четыре мушкетера, которые на эту старушку и наткнулись, — с улыбкой сказал Осетров. — Шлитцер, Карсавин, Конев, Угланов.

— Ну вот… — проворчал Боков. — Все самое интересное всегда им достается.

— Не просто так достается, — возразил Осетров. — Они присматриваются и находят. Если бы вы были так внимательны к мелочам, то на вашу долю «доставалось» бы не меньше интересного.

— По-моему… — Я поднял руку, и когда Осетров кивнул мне, что можно говорить, я встал и сказал: — По-моему, в этом задании могут участвовать все желающие. Тем более, что надо несколько мест проверить: и Тверскую, и Арбат, и Измайлово, и еще два-три… Мы могли бы создать несколько групп, и каждая группа работала бы на своем месте. Таким образом все, кто хочет, были бы при деле.

Я это сказал, потому что получалось, будто мы опять «отделяемся от коллектива», как об этом в шутку говорил Осетров. Конечно, у нас было полное право довести расследование до конца своими силами — ведь это мы обнаружили старушку с иконой, которую можно было подозревать в мошенничестве или в чем похуже? Но тогда многие завидовали бы нам, и отношения между нами стали бы напряженными. Вот этого я и старался избежать.