Мисс Черити - Мари-Од Мюрай Страница 4

Я

Это меня Азазель надоумил.

Табита видела демонов во всех подобранных мною тварях. Ящерицы, ужи и майские жуки были неоспоримым доказательством моей одержимости. Джулиус убедил ее окончательно. Джулиус — это черная крыса, которую я успешно приручила. При виде его Табита вздрагивала от ужаса и подбирала юбки.

Длиннющий хвост придавал Джулиусу сходство с веретеном, блестящая шерстка всегда была безупречно вылизана, а ярко-розовые лапки напоминали леденцы. Он любил вскарабкаться по руке мне на плечо или нырнуть в рукав. Я дразнила его кончиком карандаша, когда рисовала, и он принимался его грызть. Черный Джулиус был игрив и ласков, как комнатная собачка.

Как я уже говорила, когда мне исполнилось восемь, моя любовь к животным переросла в настоящий научный интерес. Теперь я собирала в шкатулки пустые ракушки и змеиные шкурки. Однажды мне посчастливилось найти свежий трупик мышки-сони, и кухарка Мэри помогла мне его препарировать. Точно зная, что мама в гостях, а папа в клубе, я устроилась на кухне и полчаса кипятила соню. Перед тем как начать реконструкцию скелета, я тщательно удалила плоть с костей. Вид этих косточек, тонких как спички, растрогал меня до слез. Мышь-соня — очаровательное создание. Я нанизала скелет на проволоку, но результат вышел таким безобразным, что я разрыдалась.

«Бедняжечка», — пожалела меня Мэри.

Она была очень добра ко мне. Если мне и есть за что ее упрекнуть, то только за рисовый пудинг и за эту «бедняжечку», как она меня постоянно называла. Я вовсе не чувствовала себя бедняжечкой, ведь моя жизнь была так увлекательна.

Как-то раз я отправилась на рынок вместе с Мэри и выкупила у мальчишки чуть живого одноглазого соловья. В моих руках уже перебывало много птиц, все они вскоре помирали. Но Циклоп определенно хотел жить. Как только он поднабрался сил, я перестала закрывать клетку. Несколько дней он прыгал туда-сюда и летал по детской, пока одним солнечным утром не уселся на подоконник. Он склонил голову набок, будто пытаясь определить единственным глазом расстояние до земли.

Я

Лети! Ты же умеешь.

И он улетел. Циклоп был первым, кого мне удалось по-настоящему спасти. Той же ночью из темноты до меня долетела его благодарная песня. А может, мне это приснилось.

В другой раз мы с Мэри поехали на рынок покупать кролика.

Мэри

Ваш папа их очень любит.

Да, но только в виде паштета. Мясник выхватил, кролика, на которого указала кухарка. Упитанного, щекастого, с блестящими глазками. Вместо лакомого паштета он мог бы стать моим домашним любимцем. Я умоляюще сложила руки.

Я

О Мэри, пожалуйста, не убивайте его сразу!

Кролик получил отсрочку приговора, и, как только он оказался в безопасном месте, то есть в детской, я начала подбирать ему имя.

Табита

Назовите его Паштетом. Пусть привыкает.

Я последовала ее совету. Паштет оказался пугливым, что было вполне объяснимо в его положении. Но я умела завоевывать доверие даже самых робких существ. Вскоре Паштет уже ел у меня из рук кружочки морковки.

Табита

Ну вот, он уже поедает гарнир к самому себе!

Кажется, у Паштета был чудесный белый хвостик, похожий на комок ваты; хотя у меня потом было столько длинноухих друзей, что я вполне могу, его с кем-то путать. Но точно помню, что Паштет панически боялся Джулиуса. Завидев издалека черную крысу, он топорщил уши и барабанил по паркету задними лапками, будто предупреждая сородичей об опасности. Выполнив таким образом свой долг, он удирал под кровать и прятался там, словно в норе. Оттуда его и вытащила Мэри утром в понедельник, чтобы унести на место казни. Я никогда не капризничала, поэтому моих слез никто не увидел.

Мэри

Хотите, отдам вам потом шкурку?

Я помотала головой. А Табита попросила себе лапку — на счастье. Этой драмой завершился восьмой год моей жизни.

В канун девятого дня рождения я вырвала из дневника научных наблюдений чистый лист и написала себе письмо, чтобы прочесть его в день двенадцатилетия:

Любезный друг,

когда Вы откроете это письмо, Вы уже будете настоящим ученым и наконец-то научитесь правильно рисовать ежей.

Вы перестанете бояться темноты, в которой прячется Красный Колпак, и своих сестренок — которые ангелы на небесах, а вовсе не скелеты в могилах. Табита разрешит Вам повесить в саду скворечник, а Мэри отдаст Вам кролика, а не зарежет его, как в прошлый понедельник. Вы будете очень счастливы, но, дабы Вы не зазнавались, напомню Вам, что за это время Вы ничуть не похорошели.

Ваша преданная

Черити Тиддлер.

Овсянки и рисового пудинга в мой день рождения подавалось ровно столько же, сколько в любой другой день. Разница была лишь в том, что меня звали обедать в столовую, и мама объясняла мое присутствие папе: «Черити исполнилось шесть», «Черити исполнилось семь», «Черити исполнилось восемь».

Мама

Черити исполнилось девять.

Папа

Вот как…

Можно было подумать, что он намеревается сказать нечто интересное, но этого не произошло. Застенчивость мешала мне смотреть людям в глаза, поэтому я узнавала папу по подбородку с ямочкой и по бакенбардам, свисавшим до плеч, как уши спаниеля. Я слышала, как мамины приятельницы шептались о том, что мистер Тиддлер — красивый мужчина. Наверное, так оно и было, но примириться с ушами спаниеля было непросто. Кроме того, в тот день я никак не могла забыть о том, что папа съел моего друга.