Последний черный кот - Евгениос Тривизас Страница 4

в которой белый кот-красавец милостиво принимает заботы людей, а в это время за ним наблюдают две пары кошачьих глаз

Придя к Исмине Парлавиде, я обшарил весь цветущий сад, потом вскарабкался на черепичную крышу, прошёлся по мраморным верандам с витыми колоннами, пробрался в стеклянную оранжерею, залезал в беседки и домики, увитые виноградными листьями, запрыгивал на все каменные скамейки и на все балконы, — но нигде не обнаружил и следа Расмина. Тогда я ещё раз обошёл дом кругом — и через стеклянную дверь увидел впечатляющую картину.

Среди экзотических растений всех цветов радуги трапезничал белоснежный кот. Он лениво пробовал разнообразные лакомства с фарфорового блюда. А на блюде затейливыми буквами с росчерками было выведено его имя — Расмин. Я даже немножко позавидовал этому баловню судьбы. Никогда в жизни я не ел из такой красивой посуды. Да и вообще из посуды не ел — если, конечно, не считать посудой крышки мусорных баков.

И тут в комнату вошла рыжеволосая горничная в отутюженном платье с накрахмаленным передником. Она несла атласную подушечку изумрудного цвета. Вслед за горничной вышагивал франтоватый господин, на нём был жилет персикового цвета с перламутровыми пуговицами, брюки с идеально ровными стрелками и шейный платок из пурпурного шёлка.

Расмина бережно опустили на мягкую подушечку, и франт, который оказался — о-о! — кошачьим парикмахером, стал причёсывать его тремя разными щётками с золотыми ручками. При этом стоящий в углу граммофон с красной трубой наигрывал менуэты.

— Тебе нравится музыка? — раздался вдруг рядом голос.

— Предпочитаю мусаку [1], — буркнул я, обернулся — и увидел прелестную кошечку.

Ах, какая это была красавица! Блестящая чёрная шёрстка, тонкий хвост и сияющие синие глаза. На шейке — бархатная розовая ленточка с серебряным колокольчиком, который сверкал и переливался в лучах солнца. Не будь я влюблён в Глорию, ни за что не прошёл бы мимо.

— Ты его знаешь? — спросил я, кивнув на Расмина, который с важностью ста баронов принимал ухаживания парикмахера.

— О-ох! — простонала она. — Ну конечно же!

— Отчего ты стонешь? Съела несвежую рыбью голову, и разболелся живот?

— Вот балда! Я его люблю.

— Кого? Этого изнеженного бездельника?

— Расмин вовсе не изнеженный бездельник!

— А кто же он, скажи на милость?

— Обворожительный кот, красивый, как картинка! Увы, у меня нет шансов.

— Да? Почему?

— Я узнала, что хозяева собираются просватать за него одну ангорскую кошку. Какую-то Глорию.

— А-а, понятно... — немного растерялся я.

— Попадись мне на глаза эта Глория — знаешь, что бы я с ней сделала?

— Что?

— Я бы ей глаза выцарапала! — прошипела в ярости чёрная красотка. — Я бы ей по волоску повыдергала все её усы!

Ха-ха, именно такие любезности я мечтал оказать Расмину, да ещё опрокинуть ему на голову кастрюлю с горячей вермишелью. Однако я прекрасно понимал, что если это сделаю, тут же сбегутся люди, навалятся на меня и выдерут волосок за волоском мои собственные усы.

— Как тебя зовут? — спросил я незнакомку, к которой испытывал всё большую симпатию.

— Агата.

— А ответь-ка мне, Агата, на простой вопрос: ты где живёшь?

— В двух кварталах отсюда. В доме Лоренцо Латремура.

— Кто он такой?

— Оперный тенор. Ты наверняка его слышал.

— К счастью, нет.

Агата бросила на меня осуждающий взгляд.

— При первой возможности я выскакиваю из дому и мчусь сюда — полюбоваться на этого божественного кота!

Тем временем парикмахер развязал ленточку с бантом на шее Расмина и отдал её рыжеволосой горничной.

— Зачем он отдаёт ей ленточку? — спросил я Агату.

Она наверняка знала всё про кота своей мечты.

— Чтобы она постирала её в цветочной воде и выгладила. Расмин, между прочим, меняет ленточки каждый день. И все они из чистого японского шёлка.

— Да что ты говоришь!

— А по воскресеньям он носит ленточку из венецианского кружева.