Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе - Юлия Линде Страница 4

Рассказывали, чудесным даром врачевала Гула и людей, и животных, и птиц, и даже рыба речная выходила к берегу, если нужно ей было исцеление. Мудрость Гулы давала ей читать ветер, точно книгу, слышать, как земля твердеет от холода, как прорастают зёрна по весне и о чём шумит озёрный рогоз. Видеть могла, что за погоду несут облака и звёзды. В одну ночь на Ивана Купалу попросила Гула оставить её одну: цыгане в это время свивают длинную верёвку и протягивают через реку, чтобы души, ещё не ушедшие в иной мир, переправились к шатрам табора и напились молока. Сорока дней не прошло, как умер муж Гулы. Значит, ходит его душа где-то недалеко от табора. Кувшин молока поставила Гула и возле своего шатра. Ровно в полночь запел первый петух. Услышала она чужой свистящий голос:

– Гула, выйди из шатра и следуй за мной.

Выглянула она и тотчас догадалась, что это ниваш: толстый человек с зелёными глазами, словно у кота, и длинной алой бородой. Да и река рядом, рукой подать.

– Что тебе надо? – спросила она.

– Помощи, Гула. Здесь недалеко рожает одна женщина, никак ей не родить. Помоги, Гула.

Никогда Гула не отказывала, если просили прийти к страждущему. Кем бы он ни был. Пошла она за нивашем, а тот держит её за левую руку огромной лягушачьей лапой и на дно тянет. Только и успела Гула правой рукой перекреститься и подумать: «Дай Бог мне не погибнуть. Не оставь меня, Девла».

– Ничего не бойся, Гула, – сказал ниваш. – На дне реки во дворце живёт дочь ниваша, а я у неё слуга. Помоги ей и получишь награду. Никакого зла я тебе не причиню.

Поднял он Гулу на руки и как бросит в воду – тотчас оказалась она в комнате, стены которой сияли драгоценными камнями: смарагдом, червлёным яхонтом, аметистом, сардониксом и златоискром. Повёл ниваш Гулу по залам, а в одном из них она услышала, будто стонут тысячи людей, но ни одного человека не видно. Пусто было в зале, только глиняные горшки стояли на сердоликовых полках – от пола и до потолка по всем четырём стенам.

– Кто здесь стонет? – спросила Гула.

– Души утопленников. Я ловлю их и сажаю в глиняные горшки. Засмолю и слушаю. Они поют, пока не истлеет тело, в котором они жили на земле, а потом замолкают. Тогда я отпускаю их в загробный мир.

– Зачем же ты запираешь их?

– Мне нравится их пение. Музыка придаёт мне сил и веселит сердце.

Вошли ниваш и Гула в покои дочери ниваша. Стены здесь были из чистого золота, по золоту начертаны цветы и плясали рыбы, и чешуя их украшена адамантами. Привёл ниваш Гулу – и тут же исчез. На бархатных подушках под золотым балдахином мучилась дочь ниваша. И вспомнила Гула: дочери нивашей берут в мужья лучших цыганских юношей, утаскивают на дно. С первым поцелуем пропадает у такого юноши верхняя губа. Становится он отмеченным, бимуйакром, безгубым. Первым рождается у них мальчик без костей, сразу умеет плавать и ходить. Со временем становится нивашем. Второй и третьей рождаются девочки. Дочери нивашей, голубоглазые, как мать. После третьего ребёнка и матери, и отцу суждено умереть. Тотчас поднимается буря, и уносит дьявол их души в преисподнюю. Потому и боялась Гула, что не сможет помочь. Приняла Гула ребёнка у дочери ниваша. Оказалось, это девочка. Поняла Гула, что это первая дочь, потому как встала дочь ниваша с подушек и не погибла, сразу стала здорова.

– Не удивляйся, Гула, – сказала дочь ниваша. – Мы исцеляемся быстрее, чем люди. Теперь проси, чего хочешь получить. Всё исполню.

– Ничего мне не нужно от тебя, вели нивашу вернуть меня в табор.

– Как мало ты просишь, Гула! Ты вернёшься на землю. Но без подарка я тебя не отпущу.

Позвала дочь ниваша своего слугу, который привёл Гулу, и нашептала ему что-то. Уплыл он и вскоре вернулся, а в лапах держал золотое яйцо.

– Возьми это яйцо, Гула, – сказала дочь ниваша. – Счастье принесёт оно твоему табору. Исполнит, что бы ни загадала. Знаю тебя, ты мудрая женщина. Не загадаешь дурного.

Поблагодарила Гула за подарок, взяла яйцо. Ниваш вытащил её на берег.

– Иди, Гула, в свой табор. Помни: попадёшься мне в иной раз – может иначе выйти.