Сад костей - Хизер Касснер Страница 4

Сидя в одиночестве под дубом, она смотрела, как слёзы капают ей на колено. Она говорила себе перестать, но слёзы отказывались подчиняться и продолжали струиться по щекам и сквозь пальцы, прижатые к лицу.

Из всех жестокостей, которые когда-либо ей говорила мисс Веспер (без сомнения, она их все заслужила), это последнее напоминание ранило Ирреель сильнее остальных: что она не может существовать вне сознания мисс Веспер и что её легко можно уничтожить – для этого мисс Веспер достаточно закрыть свои синие глаза и пожелать. «Это всё равно что жука ногой раздавить», – как-то сказала она ей, для пущего эффекта топнув по полу каблуком.

Вспомнив об этом, Ирреель вздрогнула. Её желудок сжался, точно бедный раздавленный жук, которого соскребли с подошвы туфли мисс Веспер. Несколько иначе, но не менее зверски мисс Веспер могла стереть Ирреель из своего сознания и вновь обратить её в прах.

Ирреель шмыгнула и вытерла глаза. Слёзы только разозлят мисс Веспер, а Ирреель желала лишь одного – угодить ей.

Она опустила руки и подержала их перед собой. Ладони были абсолютно одинаковые, из-за этого на фоне остального тела и его непропорциональности они казались Ирреель какими-то чужими. Она поворачивала их так и эдак. Казалось, они вполне себе настоящие. Когда она хотела, чтобы они двигались, они двигались: переворачивали страницу книги, когда она дочитывала главу, держали забиратель костей во время её тонкой работы, дёргали стебельки травы на лужайке.

Неожиданно для себя Ирреель обнаружила, что сжимает полные кулаки травы. Она разжала их и подула на ладони. Стебельки взвились и посыпались на траву.

Внезапно во дворе за домом послышался звонкий смех. Взгляд Ирреель метнулся к деревянному забору, разделявшему участки. Поднявшись на ноги, она подошла к росшим вокруг кустам боярышника, усыпанным белым цветом. За кустами она отыскала место в заборе, где одна из досок треснула, – здесь можно было взглянуть на соседний двор. Стоя на цыпочках, Ирреель закрыла один глаз, а вторым приникла к щели, наблюдая за увлечёнными игрой девочками с косичками – их лица были красными от смеха.

По её костям прокатилась боль – у обычного человека сжалось бы сердце.

По крайней мере, они не знают о ней.

Они даже не подозревают о её существовании.

Ирреель иногда задавалась вопросом, что было бы, если бы девочки заглянули за забор: они бы не заметили её или завизжали бы при виде её необычного тела и с криком убежали бы к родителям? Она даже не знала, какой из двух вариантов хуже. Так или иначе, она наблюдала за ними.

Одна девочка, распластавшись, лежала на спине в высокой траве. Она как будто ничего не делала, только глядела в небо. Другая, раскинув руки, кружилась на месте, косички летели в стороны от её головы. Юбка взвивалась вокруг неё. Чем быстрее она кружилась, тем сильнее теряла равновесие, но она как можно дольше пыталась остаться на ногах, пока не споткнулась и не лишилась опоры из-за головокружения. Смеясь, она рухнула на землю рядом с первой девочкой, должно быть, её сестрой (они были очень похожи). Они лежали так близко, что их пальцы касались друг друга.

Ирреель вжалась лицом в забор, не обращая внимания на жёсткое занозистое дерево, царапающее кожу. Она подумала, что, возможно, они сцепились мизинцами, хотя на таком расстоянии разглядеть было нельзя.

– Я могла бы целый день так делать, – сказала первая девочка.

– У меня в глазах двоится, – сказала вторая. Она шлёпнула себя рукой по лбу, будто бы для того, чтобы сфокусировать зрение.

– Значит, ты видишь две меня? – спросила первая, нависнув над сестрой, высунув язык и сделав идиотское лицо.

– Да, к сожалению, – сказала вторая.

Первая не обратила внимания на уточнение.

– Ещё раз! – крикнула она и вскочила на ноги. Из обеих косичек выбились пряди волос.

И обе они снова закружились – одна по часовой стрелке, другая против. Каким-то образом им удавалось не врезаться друг в друга. Казалось, они абсолютно счастливы, а у Ирреель внутри всё сжималось от одной мысли о том, что можно закружиться так быстро и, ещё хуже, потерять равновесие. Она делала всё возможное, чтобы быть незаметной, и в последнюю очередь ей бы захотелось кружиться и шататься, чтобы привлечь ещё больше внимания к своему перекошенному телу.

А девочки выглядели такими радостными, такими беззаботными, как будто им не было совершенно никакого дела до своей внешности. Они даже не думали об этом и не обращали никакого внимания на беспорядок в волосах, на пятна от травы на юбках, на неуклюжие движения. Может, они бы вовсе не сочли её странной. Иногда Ирреель пыталась себе представить, как она здоровается с ними, но знала, что у неё никогда не хватит на это смелости.

Если бы только у неё был кто-нибудь, кого она могла бы назвать другом, – вот как сёстры были друг у друга. Ей было бы всё равно, как этот кто-то выглядит или что он сделан из праха и кости. Главное только, чтобы он был добрым.

Ирреель не стала ждать, пока сёстры снова упадут. Она отстранилась от забора, выпуталась из куста и раздвинула низко свисающие ветки боярышника, чтобы выбраться из зарослей. У неё за спиной девочки опять рассмеялись и продолжали смеяться, пока у них не перехватило дыхание.

* * *

Очень, очень поздно тем вечером, после того как она вымылась и в одиночестве поужинала в своей комнате, когда она была абсолютно уверена, что сегодня у мисс Веспер больше не будет для неё никаких поручений, Ирреель закрыла дверь спальни, опустилась на колени перед кроватью и вытащила на свет старую потрёпанную коробку. Она подняла крышку и вытащила из коробки пёрышко.

Оно было чёрное и блестящее и явно раньше принадлежало вороне или ворону. В любом случае это была большая птица, потому что перо было самым длинным из всех, какие Ирреель когда-либо находила. Она провела пальцами по шелковистой канве. Все волоски снова встали на место.

Ирреель отнесла перо к камину. В очаге тлели оранжевые угли, наполняя теплом крошечную комнату. Она тыкала пером в угли, пока кончик не посерел от пепла.

На задней стороне двери на белой краске чернели маленькие чёрточки. Встав рядом с метками, она плотно прижалась спиной к двери, максимально выпрямила спину и чуть согнула ту ногу, которая была длиннее. Зажав перо в руке, она подняла его над головой и очень осторожно коснулась им двери, рисуя пеплом линию, чтобы отметить свой рост.