Тайны московской принцессы - Анна Устинова Страница 39

– Дык я что, должно, ошибся, – добродушно проговорил уборщик. – Вы человек ученый, вам все отчетливо в мире видать, а мы магические науки не проходили.

– Тем более, не допивай из пробирок, – снова завел свое Амадеус. – А то, гляди, сам себя в жабу превратишь или еще в гада какого.

– Дык пока проносило. Я ж сначала пробую на зеленом листочке, скукожится али нет. Вот когда с ним беды никакой не случится, тогда уж себе позволяю. К чему же добрый продукт понапрасну в канализацию лить?

– Луженый у тебя желудок, – подивился трансмагистр.

– Мы ж люди простые, на природе взрощены. Вот желудком и не страдаем.

– Твое дело. Только после не плачь. Обратно в человеческий образ не верну. Ты ведь даже объяснить мне не сможешь, что с чем мешал.

– Справедливое у вас мнение: не смогу. Руководствуюсь исключительно личным вкусом, – поделился народным подходом к питью реактивов уборщик. И, причмокнув, добавил: – Вот это бы через абрикосовую косточку прогнать. Цены бы не было.

– Гурман, – с издевкой отреагировал Амадеус. – Ладно уж, забирай с собой. Дома прогонишь. Но колбу верни. И чтобы она от чистоты скрипела.

– Будет сделано, господин трансмагистр! – радостно пообещал человек с бородой. – Я вот, с вашего позволения, прямо сейчас приберусь, и пол оформим в лучшем виде.

– Полом потом займешься. Главное, чтобы посуда к завтрашнему утру сияла. И розовое в котелке пробовать не смей. Сразу нейтрализуй.

– Будет сделано.

Ребята слушали их разговор, набираясь отваги перед следующим броском. По коридору им тоже следовало прошествовать как можно дальше на полусогнутых. Потом Зоя сможет идти в открытую, а мантия потребуется лишь Егору, которому одному будет проще задрапироваться в нее целиком.

– Налево или направо? – спросил мальчик.

– Налево. Ой, нет. Постой. Сюда идут.

В коридоре показалась тучная фигура в широком белоснежном халате, белых брюках и белых тапочках. Прямые, русые с проседью волосы собраны на затылке в хвостик. Мясистый нос картофелиной оседлали очки в золотой оправе. Толстые щеки багровели нездоровым румянцем. Воротник белой рубашки врезался в подбородок. Двигался этот человек, вопреки грузному телосложению, легко и быстро. Прошествовав пружинистой походкой мимо вжавшихся в стенку ребят, он без стука шагнул в кабинет Амадеуса.

– О-о, большая уборка, – донесся до Егора и Зои звонкий фальцет вновь прибывшего. – Опять тебе, старина, фокус не удался? – вопрос прозвучал ехидно и с подковыркой. – А то я иду и гадаю, почему у тебя дверь настежь?

– Кто это? – спросил Егор.

– Доктор Крабби, – пояснила девочка.

– Сапожник без сапог, – мальчик проводил взглядом тучного господина.

– В каком смысле? – не поняла Зоя.

– В том самом, что толстый и пыхтит. «Врачу – исцелися сам», – повторил он слова, которые слышал однажды от отца Коржикова, когда врач из поликлиники прозевал у него воспаление легких, и он потом целый месяц лечился от осложнения.

– Нет, доктор он вроде нормальный, – не согласилась Зоя. – Между прочим, главный врач в нашей Башне.

– Но за своим-то здоровьем точно не следит.

– Слушай, пойдем-ка лучше, – поторопила его она. – А то еще кто-нибудь здесь нарисуется, и тогда у тебя могут возникнуть большие проблемы со здоровьем.

– Так налево или направо? – на всякий случай решил еще раз уточнить он.

– С памятью у тебя плохо стало? Налево, естественно.

И они, семеня, отправились дальше. Только после того, как был пройден второй поворот, Зоя решилась покинуть прикрытие мантии-невидимки.

– Снова в сад? – хорошенько задрапировавшись, осведомился Егор.

– Нет, пока ко мне в комнату.

– Может, все-таки Белку дождемся?

Но Зоя по-прежнему не разделяла его опасений.

– Да успокойся. Вот вернемся сейчас ко мне, сам увидишь: сидит Белка у себя в клетке и орехи щелкает.

– Мимо нас она не пробегала, – отчетливо помнил мальчик.

– У нее свои пути.

Но когда они добрались до Зоиной комнаты, выяснилось, что Белки там нет. Клетка была пуста.