На обочине мира - Росс Уэлфорд Страница 39

Мы с Алексом уверенно входим внутрь.

– Значит, вот она? – спрашивает он. В его голосе нет недоверия, только некоторое разочарование.

Мы проходим дальше, туда, где песок – теперь более мелкий, почти без гравия – постепенно поднимается к каменной стене с широкой горизонтальной полоской тёмного песчаника.

Алекс говорит:

– Судя по всему, марфинам здесь нравится, – и указывает на крошечные отпечатки лапок, напоминающих ладони, на песке.

– Но смотри, – говорю я, продвигаясь глубже. Отпечатки, слегка смазанные, доходят прямо до задней стены и останавливаются. – Обратных отпечатков нет!

Алекс отвечает:

– Такое чувство, что марфин просто шёл к стене, а потом прошёл её насквозь.

Я таращусь на песок и на стену, а потом снова поворачиваюсь ко входу в пещеру.

– Значит, вот этого места вы касались? – говорит Алекс, похлопывая по красноватому песчанику.

Ничего не происходит. Ну конечно, ничего не происходит. Затаив дыхание, я делаю так сама. И опять – ничего.

Я говорю:

– Нужен высокий прилив. И, очевидно, Мэнни.

Мэнни нет. Я поворачиваюсь и иду обратно к пляжу, и моё сердце продолжает бешено колотиться.

Мы возвращаемся на полосатую скамейку – наши «ранцы», как называет их Алекс, конечно же, оказались нетронуты – и ненадолго садимся. Я пытаюсь успокоиться. Высокий прилив скоро, уйти без Мэнни я не могу, а Мэнни здесь нет.

Алекс знает, что я слегка истерю из-за письма Мэнни, но он не вынуждает меня говорить об этом, даёт мне собраться с мыслями и просто смотрит на прилив.

Медленно, но неотвратимо каменистые углубления под нами заполняются, а струйки морской воды заползают на узкую полосу песка, где обычно валяются брошенные рыболовные сети, пластиковые бутылки или ещё какой-нибудь мусор. Сегодня там нет ничего, кроме водорослей, ракушек и стайки бекасов, прыгающих у берега.

Вы подумаете, что я тупая, ну да ладно. Море какого-то другого синего цвета. Я знаю, что уже говорила об этом, но теперь, сидя на деревянной скамейке и глядя на него, я убеждаюсь окончательно. Как это возможно? Я знаю, что море не всегда одинакового цвета, но это же Северное море, и оно едва ли бывает когда-нибудь таким синим, как сегодня. Небо вот типично британского беловато-серого цвета, с собирающимися на горизонте тучами, но море сияет насыщенным, глубоким цветом индиго.

А потом вода уже плещется у входа в пещеру. Я смотрю время на телефоне. Уже полдень; скоро начнётся отлив.

Алекс восклицает:

– Ого! – видя часы с цифрами, и я смеюсь, пока не замечаю, что зарядки осталось всего десять процентов.

Я похлопываю по карману куртки и обнаруживаю что-то твёрдое. Я достаю плитку шоколада, которую сунула мне Моди, когда мы виделись в последний раз. Я предлагаю шоколад Алексу, и он указывает на обёртку:

– Мне нравится название!

«Шоколадный крем Фрая». Это имя: Фрай. Что там говорила Моди? Это было в одной из её историй. Что её прапра-кто-то-там придумал отливать шоколад в плитках! И его звали…

Фрай.

– Ты опять притихла, – говорит Алекс.

– Блин! – выдыхаю я. – Как зовут основателя школы? Ну знаешь – Академии Фрай?

– Леди Моди Фрай. Все это знают.

Я вскакиваю и несусь к ступенькам.

– Теперь всё понятно! Люди меняют имена, когда сочетаются браком, Алекс!

– Ага. И что? – Алекс торопится за мной, и у подножья ступенек мы останавливаемся.

Я говорю, так терпеливо, как только могу:

– Моди Фрай стала Моди Лоусон! Разве ты не понимаешь?

– Нет, вообще не понимаю. Кто такая, нафлинт, Моди Лоусон?

Кто такая?.. Кажется, в этот момент что-то внутри меня меняется. Я прямо-таки чувствую, как что-то со щелчком встаёт на место. Я сажусь на бетонные ступеньки и ненадолго кладу голову на сложенные руки. А потом смотрю на Алекса, который так и стоит надо мной.

– Мне нравится твой мир, Алекс. Но это твой мир. Просто… мне здесь не место. Тебе всё кажется правильным, а мне – наоборот.

Алекс садится со мной рядом.

– Тогда зачем ты вернулась, Уилла?

– Я хотела показать людям дома, что мир может быть гораздо лучше.

– Хм-м, – говорит он. – И всё? Мне кажется, ты хотела доказать что-то другое. Что ты не врёшь. Дело в том, Уилла, что зачастую правда может сама о себе позаботиться. Она остаётся правдой…

– …веришь ты в неё или нет. Знаю. И теперь… – Я снова опускаю голову и выдавливаю слова из сжавшегося горла. – И я здорово рискую. Прямо сейчас Мина и другой Мэнни в той пещере. И в этом виновата я.

На лице Алекса появляется обеспокоенное выражение.

– Моя сестра, – говорит он. – Я хочу её вернуть.