Золото скифов - Дмитрий Емец Страница 37

– Рано свет включили, предупреждали же их. Теперь меньше набросают! – сказал Алеша озабоченно.

И он не ошибся. В коробку, стоящую на полу, посыпались деньги. Но посыпались довольно скудно. Теперь, когда чудо исчезло, все увидели, что перед ними измученная жизнью женщина, а не грозная повелительница огня. А измученным женщинам дают меньше, чем повелительницам. В основном люди сыпали мелочь, и только один мужчина бросил бумажную купюру.

Потом толпа рассосалась. Остались только дети Кристины, Гавриловы и Моховы. Кристина недовольно собирала обручи, факелы и пои, складывая их в пиратский сундук. Катя и Алёна стали ей помогать.

– Не надо! Я сама! – буркнула Кристина.

На юных Гавриловых она поглядывала хмуро. Как видно, предпочла бы, чтобы тайна, чем она зарабатывает на жизнь, и дальше оставалась тайной.

– Никому не говорите! Соседи думают, что я певица. Пусть и дальше так думают, – попросила она.

– Не сказем! А чего не сказать? – оживилась Рита, обожавшая открывать секреты всем подряд.

– О! Чего не сказать – это в букваре написано! Там что ни слово – то страшный секрет! Давай ты дома прочитаешь! – торопливо предложила Катя.

Рита проворно спряталась. Катя усмехнулась. Она знала, как сделать, чтобы Рита не проболталась.

Кристина закончила складывать свой инвентарь в сундук и ловко замела клочки несгоревших газет и брошенный зрителями мусор.

– А то в другой раз не пустят! – сказала она и, нырнув на минуту в маленькую комнатку, почти сразу вернулась. Костюм для выступлений перекочевал в чехол. Теперь на Кристине были длинная юбка и светлая водолазка.

Вперед пролез Саша:

– А, кстати говоря, можно задать вопрос?

– Кстати говоря, можно, – передразнила Кристина.

– Тут Костя говорит, что ваш муж кролика вытащил из удава! А почему это, интересно, кролик не задохнулся? У него что, внутри кислород? – с жаждой обличения в голосе спросил Саша.

Кристина резко повернулась, но не к Косте, а к своему сыну. В ее глазах точно вспыхнули два факела. Она как-то сразу вычислила, где нужно искать разгадку спасения кроликов.

– Это ты про папу небылицы сочинял? Опять? – спросила она грозно.

– Я не виноват! Она все время спрашивает! – огрызнулся Алёша, показывая на сестру.

Варя радостно закивала.

– Да! А еще папа слона вылечил! – выпалила она. – И осу! И… и…

Кристина покраснела.

– Чушь какая! Варвара! Не лечил он никаких ос! – сказала она резко, выдвинула ручку, сделав пиратский сундук похожим на туристский чемодан, и повезла тот к лестнице.

– Лечил! Лечил! – сердито крикнула ей вслед Варя. Причем голос, которым она это крикнула, и интонация были очень похожи на голос самой Кристины.

У лестницы Кристина обернулась.

– Вы сейчас домой? Не закинете моих по пути? – спросила она у Вики. – А то мне еще к мастеру заглянуть надо. У сундука колесо вот-вот отвалится.

Вика пообещала, что да, они закинут, и Алёша с Варей остались с Гавриловыми.

– А где ваш папа? – спросила Алёна даже раньше, чем Кристина ушла окончательно. Скорее всего, она даже могла что-то услышать, потому что железная лестница с поющими ступенями внезапно перестала лязгать, а тяжелый чемодан бумкать.

– Папа с мамой поссорились! Папа иногда приходит, а мама на него кричит. А мы тогда плачем! – серьезно сообщила Варя.

– Варвара! – укоризненно воскликнул ее брат.

– Сам ты Варвара! Я Варя! – продолжала Варя уверенно, потому что у нее была куча слушателей. – Тетя одна хотела крокодила себе в парикмахерскую завести, а крокодил простудился и она завела себе нашего папу! Теперь папа хочет от тети сбежать и вернуться, а мама его не пускает. И вещи его выкинула. И компьютер поломала. И гитару его разбила о стенку.

Сундук торопливо зацокал по ступенькам. Похоже, Кристина, уличенная в порче гитар, поспешила сбежать.

Моховы, Гавриловы и Алёша с Варей вышли из Дворца ужасов. Безголовый гигант Покровский неосторожно дал какому-то мальчику примерить свою голову и теперь пытался отобрать ее у него обратно. Мальчик верещал и голову возвращать не желал, желая унести ее с собой. Мама мальчика глядела на Покровского укоризненно.

– Ну как? Нормально попугались? – крикнул Покровский Кате. – Еще приходите, только звоните, я здесь не каждый день!

Варя ухватила Петю за палец и шла рядом с ним очень довольная, не отпуская пальца, даже когда надо было обогнуть лужу. Рита вцепилась Пете в палец на другой руке, хотя раньше этого никогда не делала. Просто она впервые осознала, что Петя – это ценность и кому-то нужен.

Петя был несколько смущен тем, что его с таким доверием держат за руки. Он наклонился к Варе:

– А помнишь, гром недавно был ужасный? И дождь?

Катя наступила Пете на ногу. С ее точки зрения, использовать в качестве источника информации наивного ребенка было неблагородно. Но было уже поздно. Варя затарахтела:

– Да, помню! Я боялась, плакала! А мама два раза куда-то убегала! Говорила мне, чтобы я к Алёше легла! Мы маму ждали. А она вернулась вся мокрая-мокрая. И сердитая!

– Варвара! – опять укоризненно крикнул ее брат.

– А в музей твоя мама не заходила? Можно, например, через крышу залезть, – спросил Петя, отпрыгивая, потому что иначе Катя оставила бы его без пальцев на ногах.

– Нет! – сказала Варя голосом таким честным, что не поверить ей было невозможно. – Нам не надо в музей через крышу ходить! У нас своя дверь в музей есть! Только это тайна! – выпалила она и, смутившись, зажала себе рот рукой. Варя и Рита были одного поля ягоды.

Петя застыл столбиком. Он даже не почувствовал боли, когда Катя, как следует прицелившись, отдавила ему мизинец.

– Как это – дверь? Почему дверь? А показать можешь? – спросил он.

Варя радостно закивала. Они уже почти добрались. У служебного входа в музей стояли сразу два патрульных автомобиля и одна черная дорогая машина с синими номерами, с мигалкой, но без обычной полицейской раскраски. Судя по озабоченному лицу Матушкина, на минуту мелькнувшему рядом с машинами, это приехало начальство.

– А я не хотел бы быть полицейским! – внезапно сказал Серафим. – Когда в кино показывают, как полицейский догоняет преступника, мне всегда хочется, чтобы тот убежал. Я даже маме об этом говорил, когда маленький был. Я боялся, что я ненормальный.

Они остановились у калитки.

– Ох! И влетит же мне от мамы! – сказал Алёша.

Они втиснулись в маленькую, состоящую из двух смежных комнат квартирку. Костя сразу стал искать глазами обломки гитары, которую Кристина разбила о стену, но гитары не было и стены выглядели целыми. Костя очень удивился. Он почему-то считал, что гитара – это что-то вроде кувалды с музыкальным уклоном.