Москва – Сатурн - Сергей Матвеев Страница 37

Я слушала, затаив дыхание. Наверное, он всё-таки подслушивал!

– Вы не следователь случайно? – улыбнулся Юра.

– Нет, к сожалению. Был бы следователем, давно бы старпому посоветовал опросить всех пассажиров «Константиново» на предмет отснятых фото– и видеоматериалов. Что, всё точно угадал?

– Подумаешь! – сказала я.

– Однако гардемарин – не девочка-подросток, – с улыбкой продолжил Свинке. – Он не бросится сломя голову выполнять её идею, тем более, что и так уже наказан. Вывод очевиден!

– И какой же вывод? – недоверчиво спросила я.

– Вы попробуете подговорить своего товарища Мишу Минковича, чтобы взял вас в команду, а сам пилотировал катер. Тогда Юрий ничего формально не нарушит.

– Но я же отстранён от полётов! – грустно напомнил Юра. – От любых. Неважно, за пультом управления или нет.

– Вы не знаете космическое право, молодой человек! – возмутился Свинке. – И чему сегодня молодёжь в академиях учат? Гардемарин Минкович назначен пилотом катера. То есть формально – капитаном малого космического судна. Капитан исторически имеет право сам набирать команду, никого не спрашивая. И никто не имеет право оспорить его решения, пока он занимает эту должность. Это любая дисциплинарная комиссия признает. Так что он может зачислить тебя в помощники, и это будет законно.

– А меня? – напомнила я.

– Детей в команду не набирают, – отрезал Свинке. – Время юнг осталось в девятнадцатом веке с его парусным флотом. А вот знатоков космических традиций вроде меня вполне могут выбрать.

– Вас? – удивился Юра. – Вы же всего боитесь!

– Я некомпетентности боюсь. И нарушения традиций. А в остальном вы меня плохо знаете! – заявил Свинке и пригладил волосы. – Совершить подвиг в космосе – моя мечта детства!

– Момент, – перебила я его. – Вы кое о чём забыли.

– О чём же? – недовольно переспросил Свинке.

– Только я знаю, как найти пропавший челнок! И если меня не возьмут на катер, я вам ничего не скажу. Выдам всю информацию старпому, как только он вернётся в следующий раз на корабль. А может прямо сейчас побегу в центр управления, чтобы время не терять. Люди ждут помощи, а мы тут болтаем с вами!

– Браво, Света, – улыбнулся Юра и даже коротко зааплодировал. – С такой хваткой в жизни не пропадёшь.

– Вот уж не думал, что в таких обстоятельствах ты станешь торговаться и жульничать, – обиженно сказал Свинке.

– Это я жульничаю? – возмутилась я. – А вы как себя ведёте? Не стыдно вообще? В общем, как хотите, но я своё слово сказала. Хотите совершить подвиг – уговорите Мишу взять меня с собой на катер.

* * *

Салон катера разительно отличается от салона челнока. Если «Константиново» рядами пассажирских кресел и проходом между ними напоминает старинные самолёты, то «Айседора» скорее ассоциируется с быстроходным морским глиссером. Ну или настоящим катером, только увеличенным в размерах. Пассажирских мест очень мало, зато вокруг пульта управления – четыре кресла для членов экипажа. Думаю, сюда поместилось бы не больше четверти пассажиров челнока. Зато катер выигрывает в скорости и манёвренности. Это я сразу почувствовала, как только мы отстыковались от «Сергея Есенина». А ещё я впервые столь явственно почувствовала настоящие космические перегрузки. Видно, катер разрабатывался не для пассажиров. Или далеко не в первую очередь для пассажиров.

Когда мы заявились в каюту к Мише Минковичу, он как раз собирался в очередной рейс и был очень удивлён нашему появлению, да ещё в таком составе. Но ещё больше удивился, когда услышал нашу историю и узнал, чего мы от него хотим. Как я и ожидала, первая Мишина реакция на нашу просьбу оказалась резко негативной. То есть он готов был изучить указанный нами участок колец, но даже слышать не хотел о том, чтобы взять нас на катер.

Тогда в дело вступил Свинке. Знала, что он горазд речи произносить, но тут не только я, но и Юра заслушался. Этот соловей в красках описал, как мы найдём челнок и спасём людей. Заслужим уважение, Юру восстановят в правах на пилотирование, Мишу повысят, а мне присвоят почётное звание «Юный помощник космонавта» или «Юный спасатель». О том, что достанется ему, Свинке умолчал. Я подумала, что он как минимум рассчитывает на статью о своей персоне в ежемесячном журнале «Отечественная космонавтика».

Миша в качестве компромисса предложил Юрию лететь с ним, но категорически не хотел брать на борт гражданских. «Это не детская игра, а спасательная экспедиция в очень опасной обстановке, – уверял он. – Катер вообще не предназначен для увеселительных детских прогулок. Вы знаете, какие там перегрузки? А я не собираюсь отвлекаться на то, чтобы стараться везти вас помягче да понежнее». Свинксу, а затем и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы гардемарин согласился взять на борт всю нашу компанию целиком. Мне пришлось пообещать, что я ни разу за весь полёт даже не пискну, не буду ни на что жаловаться и отвлекать пилота. Буду беспрекословно слушаться команд офицера и выполнять любую работу при эвакуации людей. В конце концов Миша не выдержал нашего напора и сдался. Сказал даже, что понимает меня. Если бы его отец в кольцах Сатурна исчез, он бы тоже себе места не находил.

Оставалось только решить вопрос с Сумунгусом. Я не хотела оставлять его одного в шкафчике, отправляясь в такое опасное путешествие. Конечно, я верила в самое лучшее, но на всякий случай надо было подстраховаться, чтобы душа была за Сеню спокойна. Я выбрала момент, когда мама была в каюте, и принесла сумку с Сумунгусом. Села напротив мамы на соседнюю койку, понаблюдала с минуту за тем, как она подшивает болтающуюся пуговицу на папином пиджаке. А потом достала из сумки Сеню и взяла его на руки.

Мама устало подняла на меня взгляд. Глаза её за эти дни покраснели. Она мне своих эмоций старалась не показывать, зная, что я от этого ещё больше расстроюсь, но я слышала ночью, как она всхлипывает. Не только у меня глаза всё это время на мокром месте.

– Как он у тебя снова оказался? – только и спросила мама.

– Он никуда и не уезжал, всё время был на корабле. Я его в трюме прятала, в шкафчике.

– Ты же дала слово!

– Слово дал папа, а я лишь обещала следить за тем, чтобы он не пугал пассажиров. Своё обещание я сдержала.

– Ты понимаешь, что будет, если его у тебя увидят?

– Никто не увидит. Главное, не носить его по кораблю.

– Можно подумать, ты его не носила! – с сомнением в голосе сказала мама.

– Носила, но тебе лучше не рисковать. Пусть будет в каюте, он за последнее время стал очень понятливым.

– А не боишься новых фантасмагорий?

– Не боюсь. Я же сказала, никаких проблем он больше не доставит.

– Как будто ты можешь что-то гарантировать, – вздохнула мама. – Ладно, пусть живёт с нами в каюте, как раньше. И всё же, Света, это безответственно.

– Да, мамочка, ты права! – радостно воскликнула я, целуя маму в щёку.