Сын - Лоис Лоури Страница 37

– Я говорил, что он строит лодку?

Кира кивнула. Она только что уложила наконец детей спать. С ними стало трудно справляться: Аннабель научилась ходить и теперь не отставала от двухлетнего Мэтью, который подыгрывал сестре в любых проделках, так что к вечеру Кира просто выматывалась. Она принесла себе чаю, отставила в сторону посох и села рядом с Джонасом.

– Знаю, он же прибегал за книгами, помнишь?

Джонас оглядел стены с книжными полками от пола до потолка. Собственно, так же выглядели все комнаты в доме его семьи. Сейчас они пытались приучить повзрослевших детей не разбрасывать эти книги, а когда-то уговаривали их не рвать и не жевать, как щенок Шкода. Сейчас Шкода был уже толстый и обленившийся и большую часть дня проводил, похрапывая на своей подстилке.

– Я всегда знал, что этот момент настанет, – сказал Джонас. – Он мне давно уже заявил, что отправится искать свои корни. Просто тогда я не воспринял это всерьез.

Кира снова кивнула:

– Думаю, этой тяги найти родных не будет только у тех, кто родился здесь, как наши с тобой дети.

Они оба, как и большинство взрослых жителей Деревни, пришли сюда из других мест, для обоих Деревня стала спасением и убежищем.

Джонас встал и выглянул в темноту за окном. Кире этот взгляд был знаком: она тоже любила смотреть вдаль, как бы надеясь получить ответ. Это было первым, на что она обратила внимание, встретив Джонаса: пронзительный взгляд, умеющий видеть дальше, заглядывать далеко вперед. Когда они только начали жить вместе, он был Вождем и часто использовал свой дар, чтобы помочь Деревне. Но уже много лет Деревня процветала, Джонас передал управление другим, а сам зажил тихой семейной жизнью.

Теперь Джонас был библиотекарем и ученым, хранителем книг и знаний. Именно к нему пришел Гэбриэл, когда ему понадобилось понять, как устроены суда и морские путешествия.

Джонас вздохнул и отвернулся от объятого ночью деревенского пейзажа.

– Волнуюсь я за него.

Кира отложила вязание, подошла к мужу, обняла и взглянула в его серьезные глаза – такие же голубые, как и у нее самой.

– Конечно, волнуешься. Это же ты его сюда привел.

– Он был таким крошкой. И никого у него не было.

– У него был ты.

– Я сам был мальчишкой и не мог заменить ему родителей. Я не представлял, что это такое. Люди, растившие меня, старались, но для них это была просто работа. – Джонас вздохнул, вспомнив супругов, которых он называл Матерью и Отцом. – Помню, как-то я спросил, любят ли они меня.

– И что они ответили?

– Они не поняли вопрос. Или притворились. Сказали, что само слово «любить» – бессмыслица.

– Тем не менее они неплохо справились, – сказала Кира и мягко боднула его лбом в лоб.

Джонас грустно вздохнул.

– Гейб сейчас старше, чем я, когда мы сюда попали. А еще сильнее и храбрее. И еще… у него есть какой-то непонятный мне дар.

Настала очередь Киры вздохнуть: она понимала, о чем речь. У нее тоже, как и у Джонаса, был дар, временами волнующий, но накладывавший определенную ответственность, просто так пользоваться им было неправильно.

– Что он найдет, если отправится на поиски? – не унимался Джонас. – Гейб мечтает о семье, но ведь он только здесь узнал, что такое семья. Там этого нет… там мы были все одинаковые, как чушки, сошедшие с конвейера.

Кира помолчала. За все эти годы она так и не привыкла к его метафорам.

– Нам всем здесь нелегко пришлось, – произнесла она.

– Но у тебя хотя бы была мать, которая тебя любила.

– Была, пока не умерла.

– И все же вы были вместе почти пятнадцать лет. Примерно столько сейчас Гейбу. И он, боюсь, ищет для себя то, что видел у местных семей. Он этого там не найдет… – Джонас снова подошел к окну. В темноте деревья едва шевелили кронами на фоне беззвездного неба.

– Почему ты снова думаешь об этом? – спросила Кира.

– Не знаю, – признался Джонас. – Какое-то предчувствие непонятное.

Джонасу казалось последнее время, что кто-то ищет Гейба. Ищет с тем же рвением, с которым сам Гейб вознамерился искать свою «настоящую» семью. Джонас отчетливо ощущал некое присутствие, жаждущее встречи с Гейбом, но не знал, какого свойства эта жажда. И он не стал говорить про это Кире, поскольку не любил догадок, не подтвержденных чем-нибудь осязаемым. Он только знал, что Гейбу предстоит какая-то встреча. И ему смутно казалось, что встреча опасная.