Город Солнца. Голос крови  - Евгений Рудашевский Страница 35

– Всё просто, Дим. Проще, чем мы думали. Четыре рисунка. И на каждом ошибка. Мать не должна держать ребёнка на руках. Картошку не должны складывать в телегу. Амбар не должны строить с клинчатым сводом. А в месте, обозначенном маской Ямараджи, не должен идти снег! Понимаешь? Ямараджа – не ошибка. Ты правильно сказал, он – инородный предмет. Ошибка именно в ноябрьском снеге. В Трухильо его не бывает. Тут вообще не бывает снега. И это единственное, что мы можем исправить.

– То есть… – Дима, упираясь руками в стену, поднялся на ноги, – то есть нужно исправить ошибки на рисунках? Сделать всё наоборот, так, что ли?

– Именно!

Кондиционер отчаянно запищал, когда Максим стал переключать его с холода на обогрев.

– На рисунках – ошибки. И в кабинете Дельгадо – ошибка. Батареи. Их тут не должно быть. Тут не бывает настолько холодно, чтобы ставить сразу три обогревателя. Точнее, четыре, – Максим убедился, что повысил температуру на кондиционере до предела. – Вот и вся разгадка.

Аня осталась на полу. Закуталась в палантин и безучастно смотрела на Диму с Максимом. Не верила, что их задумка сработает. Кажется, смысла в ней было не больше, чем в предыдущей. Нагреть комнату… Что это даст? Они запутались и готовы были ухватиться за любое мало-мальски правдоподобное решение головоломки. Хотя Аня признавала, что новая теория Максима впервые охватывала сразу все странности загадки: от исторических ошибок до Ямараджи со снежинками. Оставалось ждать.

На этот раз ждали молча. Больше никаких шуток про Софию и Артуро, никаких разговоров о том, что племянник Дельгадо подумает, застав их посреди разбросанных книг.

Вместо запаха плесени появился едкий запах гари. Радиаторы побулькивали маслом, раскалялись, а кондиционер, распространяя по комнате сухое тепло, утробно, басовито гудел.

Холод отступил. Аня начала потеть под палантином. Сбросила его. Подумала, что сейчас отчасти повторились перепады температуры, с которыми они столкнулись на пути из Манали в Лех. Тогда тоже приходилось то натягивать шерстяные вещи, то раздеваться до футболок.

По-прежнему ничего не происходило.

Дима с Максимом, уверовавшие в правильность своих действий, озабоченно ходили по комнате. В предвкушении опять осматривали чемоданы, стол, книжный шкаф. Как заведённые, в бесчисленный раз проделывали одно и то же.

Дышать становилось всё сложнее. Закрытая комната быстро разогрелась. Они будто лежали в пластиковом контейнере под открытым перуанским солнцем. Одежда липла к влажной коже, и недавняя прохлада вспоминалась с вожделением.

Дима с Максимом остановились посреди комнаты. Взглянули друг на друга и без слов почти одновременно бросились к ковру. Закатали его. Пол они осмотрели ещё в первый день и не обнаружили в нём ни малейших щелей, но теперь подумали, что где-то в глубине бетона сработает скрытый механизм, как и в ауровильском доме Шустова. Ошиблись. В полу не оказалось никакого механизма. Он был в стене. Именно с неё, из-под самого потолка в углу, выскочила голубенькая плитка. Аня от неожиданности вздрогнула. Затаилась. Даже дышать боялась. И только чувствовала, как по телу отдаётся участившаяся дробь сердца. Плитка упала на оголённый пол и разбилась. Несколько крупных осколков отлетели в сторону. На одном из них Аня заметила что-то серебристое.

Дима с Максимом не шевелились. Смотрели под потолок – туда, где обнажилась тёмно-серая поверхность бетона. Ни углубления, ни полости. Только бетон. Аня уже решила, что упавшая плитка – лишь совпадение, когда Дима восторженно заявил:

– А ведь я знал! Сразу догадался, с этой стеной что-то не так. А? Говорил же? Ну, говорил?!

Максим переставил стул к стене. Поднявшись на него, ударил ножом Сальникова по месту, ещё минуту назад скрытому от их глаз. Оказалось, что там пескобетон. Максим пробил его с первого удара и тут же принялся крошить стену лезвием, а Дима тем временем озадаченно подбирал осколки разбившейся плитки.

– Феноменально, – прошептал он, больше интересуясь самим механизмом, а не полостью в стене, которую поспешно расчищал Максим. – Кажется, я догадываюсь, как Сергей Владимирович… Удивительно. Так просто и так… – Дима не подобрал сло́ва.

Подцепил от одного из осколков что-то серебристое и сжал это в кулаке. Когда Аня встала с пола и приблизилась к брату, он вытянул к ней руку, показал на раскрытой ладони небольшое пятно перетекавшего металла – от него на коже оставался сероватый налёт.

– Ртуть? – с ужасом спросила Аня.

– Лучше. Галлий.

Впоследствии, детально обследовав полость, Дима установил, что Сергей Владимирович притянул плитку на пружинах к стене, возможно, по углам подмазал её клеем, чтобы та сидела ровно и не выделялась среди других плиток, и закрепил её внутренним крючком.

– Нам классе в девятом учитель физики принёс ложку из галлия. – Дима любовался тем, как металлическое пятно неспешно, стоило наклонить руку, перетекало в его ладони. – Ложка как ложка. Можно сметану есть. А потом он опустил её в горячий чай. И ложка расплавилась. Температура плавления галлия – около тридцати градусов, понимаешь? Его даже используют для пожарных сигнализаций: они срабатывают и без открытого огня. Вот и получается, что Сергей Владимирович установил в стене галлиевый штырь, а к нему уже прикрепил основание крючка, на котором держалась плитка. И закрепил его, конечно, из смежной комнаты, то есть из гостиной. С той же стороны прикрыл фольгой, чтобы он так просто не расплавился. Обыкновенная теплоизоляция. Солнце в угол всё равно не попадает, но квартира и сама по себе может прогреться в сильную жару. А тут… Включи три обогревателя, кондиционер, подожди, пока они раскочегарят стену, пока тепло доберётся до галлиевого штыря – и он начнёт плавиться. Всего-то нужно градусов тридцать пять, чтобы уж наверняка! Дальше сработают пружины. Вот и получилось, что плитка вылетела из стены вместе с крючком – он, кажется, из алюминия – и куском расплавленного галлия… Удивительно. Как я и говорил, Сергей Владимирович сделал свой тайник надёжным, но открыть его было несложно. А с магнитами я бы тут ничего не добился. Алюминий и галлий не магнитят, а пружины, хоть и стальные, не такие большие. Но… Как мы вообще сразу не догадались? Теоретически, такую загадку – от карты Урос до тайника – можно решить за час или два. Нужно просто сосредоточиться.

В само́м тайнике обнаружилась перевязанная шпагатом стопка старых конвертов. Письма. С марками и штампами. Достаточно было взглянуть на имена адресатов, чтобы понять: в руки Максима попала переписка его отца с Гаспаром Дельгадо. Анина надежда найти здесь дневник Затрапезного не оправдалась.

Убедившись, что в стене больше ничего нет, Максим выключил обогреватели и кондиционер. Распахнул окна и дверь. Аня с Димой помогли ему прибраться в комнате. А вот скрыть тайник они не могли. Во-первых, плитка разбилась. Во-вторых, Максим, проверяя полость, ненароком пробил стену насквозь – теперь дыра виднелась и со стороны гостиной.