Приключения черной таксы - Анна Никольская Страница 35

— Такие маленькие розовые штучки? Хрустящие снаружи и тягучие внутри? — левретка с жадностью накинулась на угощение.

— Это от Ганса. На двоих маловато, но мне тащить тяжело, а сам он боится. Но перейдём к делу. Сегодня к вам придёт Пиппа. Советую характер не демонстрировать и во всём с ней соглашаться.

— Да, надо сделать вид, что мы смирились, — согласилась такса.

— И что потом? Пахать на эту мымру до конца своих дней? — возмутилась левретка.

— Ни в коем случае, — Рене покачал головой. — Порой у тебя слишком пессимистичные мысли для столь юного возраста. Я тут пораскинул мозгами и кое-что придумал, — мышонок понизил голос до конфиденциального полушёпота. — У вас доступ к банковским счетам не ограничен?

— Да нет…

— Отлично! Тогда смотрите…

Фрекен Карлсен появилась за полночь. Она с опаской ступила на порог и подозрительно огляделась. На физиономии Пиппы застыло странное выражение — точно она по ошибке взяла в рот что-то не то. Нос её опух и придавал всему лицу раздражённый вид. Было заметно, что, наученная горьким опытом, фрекен боится очередной атаки.

— Удивляюсь я на вас, право слово, — Пиппа жеманно пожала плечами. — Раньше лаяли без умолку, а теперь в молчанку играете. Морды трагические состряпали, мировая скорбь да и только.

Прижав уши, Лада вдруг покорно завиляла хвостом. Заметив это, Пиппа повела бровью:

— Так-то оно лучше. Люблю понятливых девочек. Иди сюда, негодница, мамочка тебя отшлёпает.

Внутренне содрогнувшись, Лада поплелась к Пиппе, скуксив виноватую мину и зажав между лапами хвост.

— Вот ведь шельма! Ну так и быть, прощаю тебя. Прошлое забыто и выкинуто на помойку, — голос у Пиппы был прегаденький. — Со мной бороться — всё равно, что карабкаться на Эверест без ледоруба, — нереально. Рада, что вы это поняли. Ганс, сервируй ужин!

В комнату бесшумно вошёл старина Ганс с большим подносом: икра, креветки, омары, лобстеры… Собаки с двойным усердием завиляли хвостишками. Пиппа уселась за стол, вооружилась серебряной вилкой и с аппетитом начала трапезу.

— Этой мымре жаль для нас даже взгляда, не говоря уж о лобстере, — Собакевич облизнулась.

— Так, на чём это я остановилась? — Пиппа с нескрываемым удовольствием наворачивала икру.

— На чём-то вроде: «Тихим летним утром я пила розовый нектар в окрестностях графства Стаффордшир…» — левретка сглотнула. — Жрать, говорю, давай!

— Ах да… Что ж, девочки, вы приняли правильное решение. Теперь у вас начнётся новая, беззаботная жизнь! Жизнь без проблем и суеты в стиле дзен!

Но Юлька её не слушала:

— Может, схватить креветку и нажить себе кучу неприятностей? Или схватить омара и лобстера и нажить себе две кучи неприятностей?

Пиппа наконец заметила красноречивые собачьи взгляды:

— Ганс, принеси-ка приборы девочкам. Покушайте, а то на вас морды нет. Вкусная каша, ням-ням! Сама бы ела, но… диета. Позволяю себе исключительно продукты Эгейского моря. И запомните: раскормленный питомец не значит здоровый питомец. Лучше быть поджарым, чем свиной поджаркой!

Трясясь от голода, такса за обе щёки принялась уплетать вонючую кашу. А левретка, давясь, с остервенением вгрызлась в рыбий хвост.

— Завтра мы приступаем к работе, — громко чавкая, вещала Пиппа. — Отка у нас будет парить под куполом цирка. А для нас с тобой, Франтишка, я придумала роскошный музыкальный номер с переодеваниями. Ты играешь на лучшем концертном рояле в мире, — я договорилась, его украдут к понедельнику, — а я танцую, каждые тридцать секунд меняя наряды от кутюр.

— Минуточку! — Собакевич подняла от миски перепачканную кашей морду. — Что значит «парить»? Я же высоты боюсь!

— Понимаю твоё недовольство, — по-своему восприняла её рычание Пиппа, — но согласись, Франтишка намного талантливей тебя, а я выступаю только с самыми-самыми. Но обещаю, если ты будешь меня радовать, то выступим разок-другой вместе.

— Она достала своей манией величия! — Юлька в отчаянии закатила глаза. — Да я согласна выступать одна, только не делайте из меня пернатого!

— Не понимаю, — сказала Пиппа действительно непонимающим голосом. — Хочешь узнать, в чём заключается твой номер? Что ж, ты будешь летать и балансировать на трапеции на высоте в двадцать восемь метров.

— Убийственно! — Юлька заскрежетала челюстью. — Специально для престарелых крашеных блондинок повторяю по слогам: я бо-юсь вы-со-ты! Я и описаться там могу со страха!

— А я-то как рада! — расплылась в улыбке фрекен Карлсен, продолжая эту беседу немого с глухим. — Только представьте себе: первым номером выступает Отка. Она грациозно парит под куполом, и зрители, глотая слёзы умиления, наблюдают за её вдохновенным полётом! До чего же мило и благостно, вы не находите? Затем идут шпагоглотатели, львы-убийцы, дрессированные коты и прочая посредственность. А под занавес появляюсь я, вальсируя под музыку Штрауса в гениальном исполнении маэстро Франтишки! — не удержавшись, Пиппа даже хрюкнула от удовольствия.

— Это будет великолепно! — мечтательно прикрыла глаза Собакевич. — Буря несмолкающих оваций! В небесах расходятся тучи, солнце заливает лучами маленькое Датское королевство! Во фьордах тают льдины, викинги падают ниц. Слышится пение русалок, на арене — неподражаемая Пиппа Карлсен!

— Знаете, вот я, например, не люблю конкуренции, — неожиданно фрекен Карлсен взгрустнулось. — Когда вокруг полно талантов, общая атмосфера как-то непоправимо портится…

Пиппа была сентиментальной. Пиппа была злой и сентиментальной. Наевшись до отвала, она погрузилась в меланхолию.

Низко опустив голову, Лада подошла к хозяйке цирка, вспрыгнула ей на колени и, мастерски скрывая отвращение, лизнула Пиппу в нос.

— И тебя не тошнит? — скривилась левретка с рыбьим хвостом в зубах.

ГЛАВА 5
Джонни Депп с помойки

И начались трудовые будни. С восьми утра и до восьми вечера собаки не покладая лап репетировали. Пиппа была строгой и требовательной — скидок на звёздность не делала никому.

Артисты относились к собакам доброжелательно, но предпочитали держаться на расстоянии. Сегодня они фаворитки, а завтра — кто знает? Ведь Пиппа такая непостоянная! Единственными друзьями девочек были Рене и Пифагор — нежнейший из слонов, находящийся у мышонка в полном повиновении. Пользуясь своим безоговорочным авторитетом, Рене забирал у слона половину дневной нормы арахиса, формируя запасы для своей многодетной семьи.