Тайны Чёрных Холмов - Марианна Цветкова Страница 34

– Я хочу знать своё будущее, – сказала Верховная. – Открой мне его.

В зале воцарилась тишина. Дух молчал, молчала и Верховная. Наконец бяка не выдержала и сказала:

– Я подарю тебе кольцо в обмен на пророчество.

Она сняла с пальца кольцо с большим рубином, положила на ладонь и протянула Духу.

– Погляди, как сияет камень. Блестит, точно кровь.

Дух недовольно, по-собачьи зарычал.

– Я хочу другое кольцо!

– Какое? – испуганно пролепетала бяка.

– С изумрудом! – заревел Дух в ответ.

Бяка остолбенела. Дух потребовал её любимое кольцо, а она вовсе не планировала с ним расставаться. Кольцо с изумрудом обладало магическими свойствами: зелёные ядовитые стрелы, вылетающие из него, поражали врага насмерть.

– Я не могу отдать его тебе, – возразила Верховная. – Оно нужно мне самой.

Тут Верховная почувствовала, что неведомая сила поднимает её над полом. Серый вихрь закружил её, опрокинул с ног на голову и подвесил в центре зала под потолком как люстру.

Верховная кряхтела, визжала и ругалась, но против Пещерного Духа магия не действовала, ведь он был частью самой природы, неистребимой и вечной.

– Ладно, ладно, я отдам тебе кольцо. Вот, держи.

Вне себя от злости и досады, она вытянула вперёд руку и оглянуться не успела, как воздушный поток слизнул изумрудное кольцо с указательного пальца. После этого Дух перевернул бяку в воздухе головой вверх и бережно поставил на землю.

– Пророчество! – напомнила Верховная. – Теперь ты должен мне пророчество. Сумею ли я победить лесную нечисть? Удастся ли мне завоевать мир людей? Стану ли я царицей четырёх государств – Бякандии, Трутландии, Водонии и Чёрных Холмов? Ради власти я пойду на всё и буду сражаться до полной и окончательной победы. Тот, кто встанет на моём пути, навсегда исчезнет, а смерть его будет бесславной.

Глаза Верховной налились кровью и едва не выскакивали из орбит, она размахивала мохнатыми лапами и молотила хвостом по каменному полу. Ненависть ко всему живому пронизывала каждую её клеточку.

– А теперь скажи, что меня ждёт! – велела она Пещерному Духу.

Над залом повисло зловещее молчание. Но слова, что последовали затем, были ещё страшнее. Замогильным голосом Пещерный Дух произнёс:

– Тебя. Ждёт. Любовь.

– И всё? – опешила Верховная.

– И всё, – ответил Пещерный Дух.

– Какая ещё любовь? – закричала Верховная. – Что ты несёшь? Э-э-эй, ты куда? Постой! Верни кольцо! Я заплатила за пророчество! Где моё пророчество?!

Дух протяжно завыл:

– Оно уже бы-ы-ло…

Серый смерч вылетел из зала и с грохотом унёсся вдаль, в глубину пещеры, в самое сердце подземных просторов.

Обманутая, ограбленная бяка побрела назад. Гул шагов в пещерном лабиринте отдавался в мозгу странными словами: «Тебя. Ждёт. Любовь. Тебя. Ждёт. Любовь. Тебя. Ждёт. Любовь.»

Прошло немало времени, прежде чем бяка добрела до своего пещерного кабинета, где её поджидал давний приятель и соратник по борьбе, Старый Пень. Верховная так устала, что едва могла говорить.

– Пещерный Дух совсем сошёл с ума, – прошептала она, с кряхтением усаживаясь в каменное кресло.

– Что он предсказал тебе? – скрипнул Старый Пень.

Верховная сгорбилась от неловкости и стыда.

– Он сказал, что меня ждёт… любовь.

Старый Пень усмехнулся, клок пыли вылетел из-под его сухой ветки.

– О, Верховная! Я давно хотел тебе сказать, – произнёс он с расстановкой. – Ты лучшая из бяк. Стань моей женой.

Глава 19. А это что за бобр?

Бяка Аля крепко держалась в седле Каркала. Аля сидела первой, за ней – Вилли, а за ухарем, обхватив лапками его спину, покрытую серо-буро-малиновой шерстью, прятался Мишель. Глаза мышонка горели от счастья и любопытства: ему ужасно нравилось лететь и смотреть на парящие, похожие на вату, облака в лучах бордового заката.

В замке, за разговорами, существа и не заметили, как снаружи стало смеркаться. И вот теперь красный солнечный диск падал за горизонт прямо у них на глазах. Солнце садилось за Трутландией – как раз там, где далеко-далеко огромный муравей Сюсьтик, трубя и мотая головой, требовал вечерней пищи.

– Ух, – Вилли ухнул от неожиданности, когда мышонок впился в него коготками, завидев на облаке посреди неба долговязое существо в форменном плаще, фуражке и круглых очках.

Едва Каркало поравнялось с тумбой таможенника, Аля звонко поздоровалась:

– Привет, Крендебобель!

К тому времени уже почти стемнело, но Крендебобель зажёг настольную лампу и существа увидели стоящую на тумбе… Хрюндю. Хрюндя дружелюбно виляла завитком хвостика.

– Привет, хрю! – ответила свинка.

Сам Крендебобель промолчал, и это не предвещало ничего хорошего. Он переводил сердитый взгляд с Али на Вилли и на мышонка, потом осматривал птицу, потом снова возвращался взглядом к Але.

Бяка вдруг вспомнила, что при их последней встрече Хрюндя цапнула Крендебобеля за нос.

– Как твой нос? Уже зажил? – спросила бяка, чтобы начать разговор.

Крендебобель схватился за картофелину носа и тут же сам на себя разозлился.

– Хрю, а мы подружились с Крендебобелем! – радостно доложила Хрюндя. – Он простил меня за то, что я его за нос укусила. Крендебобель отличный парень, он предложил мне работу.

– Работу? – удивилась Аля. – И кем ты работаешь?

– Как это кем? Хрюндей, конечно! Кем же я ещё могу работать? – Хрюндя засмеялась, перемежая смех с хрюканьем. – Хи-хи-хрю-хи-хи-хрю-хи-хи-хрю! – Знаешь, что самое приятное для копилки? – обратилась она к Але тоном заговорщика, как будто раскрывала огромный секрет.

– Не-а, – Аля отрицательно завертела головой.

– Самое приятное для копилки – это когда в неё бубли бросают, – торжественно сообщила свинка. – А тут все только этим и занимаются. Крендебобель теперь собирает с туристов деньги за пересечение границы, и я уже почти полная. А когда доверху наполнюсь, он меня обещал в санаторий отправить, на грязевые ванны – говорят, на Холмах такой есть, на море. Раньше у злыдней не было моря, но недавно они его себе намечтали. Вот так и живём, чудесно живём, каждый день разные существа проезжают – общаемся, бубли копим, сплошное удовольствие…

Хрюндя говорила и говорила, Аля даже устала её слушать.