Вратарь республики - Лев Кассиль Страница 34

— Вы хотите, чтобы я переехал? — спросил он Настю.

— Переезжайте, нам нужны люди.

— А я вам нужен?

— Если бы не нужны были, не приглашали бы.

— Нет, вам лично хочется, чтобы я переехал? — выпытывал Карасик.

— Это зависит не от меня.

— Нет, это зависит от вас. Хотите, Настя, я перееду из-за вас?

— Тогда вы легко сможете выехать из-за меня, — ответила Настя и строго посмотрела ему в глаза. — Послушайте, Евгений Кар, вы всегда так многословны?

— Хорошо, — сказал Карасик, — я буду односложен.

— Так переедете?

— Да.

— И не будете глупить?

— Нет, — сказал Карасик.

Через несколько дней, зайдя в секретариат редакции, Карасик спросил:

— Кто у нас личным столом занимается?.. Товарищ Маклевская, запишите мой новый адрес: завод Гидраэр, бывшая церковь Никола-на-Островке, общежитие Брокфут.

— А что это значит Брокфут? — спросила секретарша.

— Бытовая рабочая опытная коммуна футболистов.

— Вы — и футболист? Господи, куда вам! Вот жизнь надоела!

— Да, такая надоела! — объявил Карасик и сделал стойку на стуле, но свалился на пол и ушиб плечо.

— Вы стали какой-то не такой, — заметила секретарша, — погрубели, а были такой хиленький, симпатичный.

— К черту симпатичную согбенность! — заорал Карасик и победительно вышел из комнаты.

— Ужасно он забавный и милый! — сказала машинистка.

Общежитие гидраэровцев помещалось в бывшей церкви Никола-на-Островке. Уютные комнатки были отделаны на хорах и в приделах, а большой церковный :зал назывался кают-компанией и был местом общих сборищ. Поперек его висела волейбольная сетка. Между окнами стояли столы с чертежами. В бывших царских вратах было укреплено знамя гидраэровцев. Местами проглядывали незамазанные лики угодников, окруженные, как подушками, взбитым паром облаков.

Легкий, едва уловимый, но неистребимый дух ладана витал еще в углах и смешивался с аппетитным запахом готовки. Это управительница коммуны, мать гидраэровца Яшки Крайнаха, всеобщая мама Фрума, готовила коллективную яичницу.

Вселению Карасика неожиданно стала чинить препятствия администрация Гидраэра. Карасику пришлось познакомиться с юрисконсультом Гидраэра — Валерианом Николаевичем Ласминым. Ласмин был тонкий буквоед, но крайне нежный и чувствительный человек. Он говорил, что глубоко чувствует природу, любил пофилософствовать о широте исконно русской натуры и поэтому носил смешную козлиную бородку, но усы брил, отдавая дань требованиям Европы.

Узнав о вселении Карасика, он запротестовал. Он призван охранять интересы завода. Вселение посторонних лиц в общежитие завода невозможно. Это противоречит всем законоположениям…

— Технобрех, — сказал про него Бухвостов.

— Юрисконсульт — отмирающая профессия! — заявил Ласмину Карасик. — Это вроде бакенщиков: расставляют значки, вешки на мелких местах нашей жизни.

— Но бакенщики тоже нужны, — обиделся Ласмин.

— Глиссерам бакенщики не нужны.

— Это уже загиб, — сказал уязвленный Ласмин.

— Возможно…

Карасик петушился напрасно. Со своей точки зрения Ласмин был прав. Баграшу пришлось мобилизовать общественные силы Гидраэра. Карасика записали консультантом редакции заводской многотиражки «На редан!». Кроме того, помог профессор Токарцев, друг коммуны. Он частенько приходил по вечерам к гидраэровцам, смотрел чертежи, приносил свежие английские журналы и на ходу переводил их, читая вслух последние статьи. Потом, взглянув на часы, он уходил с видимой неохотой. Гидраэровцы знали, что он старается как можно меньше бывать у себя дома.

— Хорошо тут у вас!.. — говорил Токарцев и вздыхал.