Сто фактов обо мне - Ирина Андрианова Страница 33

Хоть кто-нибудь! Миссис и мистер Уксус не слышали криков Люси, они уже завернули за угол своего панельного дома.

«Скорую» вызвали чужие люди. Меня увезли в реанимацию. Там я начал подавать признаки жизни и задышал. Мое сердце билось еле-еле. Отцу сказали, что я перенес клиническую смерть.

Мне требовалась операция. Но у нас как всегда: если что-то нужно, то это «нужно» получаешь в борьбе с препятствиями. Отцу сообщили: операция дорогая, специалистов не хватает, меня могут поставить в очередь на квоту, в течение года по квоте прооперируют. Правда, возможно, что будет уже поздно, но надейтесь на чудо.

Чудом оказалась Люся. Пока я лежал в реанимации, она встретилась и познакомилась с отцом. Они не сказать чтобы подружились, но много общались в то время. Люся развила бурную деятельность: нашла спонсорские деньги, откопала специалистов. Она все организовала. Может, на самом деле сценаристы – это маленькие боги?

Через месяц после моей клинической смерти, 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, мне сделали операцию. По-моему, это символично. Я плохо знаю поэзию, наизусть – всего несколько стихов по школьной программе, и вообще – по призванию я, кажется, технарь, но Пушкин – это жизнь и свет. Одна фамилия поэта чего стоит, она выстреливает и празднично висит в воздухе фейерверком.

Я знал, что в этот летний пушкинский день я не должен умереть.

Когда хирург склонился надо мной в операционной и бодро спросил:

– Как настроение, Валера?

Я ответил:

– С днем рождения Александра Сергеевича вас! Хирург опешил, потом засмеялся и сказал сестре: – Наркоз!

87. ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ, ЧТО ЦЕНЮ ЖИЗНЬ

Вместо семи часов моя операция шла десять, меня не сразу смогли откачать. Но я вернулся! Обновленный и с яркой мыслью, что теперь знаю цену Жизни!

Если сформулировать цель моей операции в двух словах, то мне остановили, а потом снова запустили сердце. Кстати, отвечаю сразу: никаких черных туннелей и прочего не видел. Было нечто иное. Но сейчас неохота об этом рассказывать. В другой раз.

88. ВРАЧИ ЗАПРЕТИЛИ МНЕ В ТЕЧЕНИЕ ПОЛУГОДА УЧИТЬСЯ, ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ, НО Я ИХ НЕ ПОСЛУШАЛСЯ

Почти все лето я провел на даче. Но не мог просто так валяться на кровати, много читал, решал задачки по математике и информатике. Оказывается, это удовольствие! Еще какое!

В конце июля мы с отцом попали на рынок хвойных растений, и мне захотелось купить несколько туй. Отец не возражал. Мы купили пять лохматых, сочного салатового цвета крошек, и я собственноручно посадил их вдоль забора. Потом постоянно лазил в Инет, чтобы читать подсказки, как правильно за туями ухаживать. Они принялись и к осени уже заметно подросли.

А в конце августа, когда мы вернулись в город, мне позвонила Фисочка и сказала, что у нее пропадают два билета на Гайдна. До операции я вообще не мог подумать, что когда-либо решусь двинуть на концерт классической музыки. А тут… С радостью согласился пойти с Фисочкой.

Гайдн писал светлую музыку. Она похожа то на водопад, то на ливень, то на капель. Музыка живой воды. Когда я сидел в зале и слушал Гайдна, то поймал себя на мысли, что мне не хочется уходить из зала. Конечно, я переживал на концерте – настоящая музыка будит эмоции, и врачи не одобрили бы это мое волнение, но я хотел жить, а для жизни нужно движение и новые впечатления.

На обратной дороге Фисочка много рассказывала про Йозефа Гайдна. Оказывается, он был сыном каретного мастера и много чего испытал, прежде чем стать капельмейстером при дворе австрийских князей Эстерхази. Эта была очень почетная должность: Гайдн руководил оркестром, ставил оперы и музицировал перед своим патроном. Еще Гайдн очень неудачно женился. Его жена оказалась дурой, совершенно не ценившей творчество мужа. Она использовала его нотные листы для своих папильоток (такие бумажные бигуди) и подставок под еду. Гайдн завел себе любовницу и не унывал: он вообще был веселым человеком.

Да, с Фисочкой было очень интересно. Мне кажется, она ждала от меня чего-то большего, чем просто поход в консерваторию. Не случайно Фисочка часто оказывалась рядом, наверное, я ей нравился. А я считал Фисочку подругой из лицея, это почти как друг детства Димка Подгорбунский. В этих случаях отношения открытые, прозрачные и без затей. Короче, Фисочка старалась зацепить меня и мечтала, чтобы я взял ее за руку, предложил встречаться, но я этого не сделал.

Фисочка на прощание сказала мне, что я наивный домашний олень.

89. Я НЕ ЛЮБЛЮ САЛО И ЧЕСНОК

Бабушка пытается меня откармливать после операции. Постоянно сует бутерброды с салом и во время обеда кладет очищенный чеснок на блюдце, долек шесть или семь. Но я все это игнорирую. Бабушка сердится, потом смеется и говорит, что я, наверное, вампир. Они тоже не употребляют сало и чеснок.

Как знать, в каждой шутке есть доля шутки. Не случайно экскурсовод из музея, тогда, в десятом классе, сообщил, что у меня венгерская форма черепа. Граф Дракула – главный мировой вампир – жил, между прочим, в Венгрии. Может, у нас с ним общие корни?

90. ЛЮБЛЮ КАРМАНЫ И КАПЮШОНЫ

У меня есть две куртки с капюшонами и массой карманов.

Я обожаю в них залезть и пойти куда-нибудь пошляться. Когда ты в такой куртке, словно дом на себе носишь. А раз с тобой дом, значит, не пропадешь. В карманах у меня всегда есть блокнот, ручка, зажигалка, деньги (немного), перочинный нож, наушники, естественно, мобильник.

Когда начинается снег, я останавливаюсь, надвигаю на глаза капюшон и смотрю минуты две на снег, будто из укрытия. В этом что-то есть, я словно один на один с миром.

91. Я БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛСЯ С ЛЮСЕЙ

Да, ни одного раза после того дня, когда заставил ее привезти меня во двор моей матери. Люся спасла меня, делая искусственное дыхание и потом, организовав операцию. Но ни разу не приходила ко мне в палату, не звонила. Просто витала где-то рядом невидимым ангелом. Отец мне сказал, что она знала обо мне почти все, кроме одного – что у меня больное сердце. И винит себя ужасно за то, что повезла меня на встречу с матерью.