Новый старт - Жаклин Уилсон Страница 33

Вита и Максик с криками требовали, чтобы им раскрасили лица. Вита пожелала стать феей сирени с цветочками на щеках. Максик сделался тигром в оранжевую полоску.

— А ты, Эм? — спросила мама.

Я сказала:

— Спасибо, не надо, это для маленьких.

— Ты и есть моя маленькая деточка, — сказала мама.

— А ты — моя маленькая мамочка! — Я обняла ее за тоненькую талию и не отпускала. — Мам, папа сейчас в Шотландии?

— Да. Он там. Насколько нам известно, — сказала мама.

— Ты что, все-таки надеешься встретить его здесь?

— Конечно нет, — сказала мама, но щеки у нее порозовели. — Бога ради, не говори ничего Вите и Максику! Нет, папу мы здесь не встретим, это безумная мысль. Правда, раньше О н никогда не пропускал Зеленую ярмарку, говорил даже о том, чтобы открыть здесь свой прилавок от «Волшебной страны». Ты знаешь, как он любит всякие такие штуки.

Я тоже пыталась полюбить Зеленую ярмарку, но только еда здесь была вся какая-то не ярмарочная: соевый творог «тофу», кускус, тертая морковка, а для питья странное водянистое кокосовое молоко.

И аттракционы тоже были не ярмарочные. Не было ни спирального спуска, ни колеса обозрения, ни карусели. На деревьях висели автопокрышки, вроде качелей, но нам от них было мало радости. Вита с Максиком, такие маленькие и худенькие, проваливались в дырку, а я, такая большая и толстая, побоялась, что просуну голову и плечи и там застряну на веки вечные.

Мне понравился прилавок с самоцветами. Я долго-долго около него стояла, перебирала гладкие кусочки агата, аметиста и хрусталя, а продавец тем временем рассказывал, какие из них приносят любовь, счастье и удачу. Мне хотелось скупить все.

— Зачем тебе полудрагоценные камни, Эм? — сказала мама. — У тебя дома есть свой собственный изумруд.

Я крепко сжала мамину руку и стала думать о своем изумруде, так что голова у меня наполнилась его живым зеленым светом. «Я прощу тебя, я прошу тебя, дай мне любовь, счастье и удачу», — повторяла я мысленно.

Открывая глаза, я почти верила, что прямо перед собой увижу папу. Я завертела головой, высматривая его в толпе.

Мама тоже осматривалась по сторонам. Вдруг она застыла с неподвижным взглядом и с полуоткрытым ртом.

Я затрясла ее руку:

— Мам? Мама, что с тобой? Ты увидела папу?

Я никого похожего на него не видела. Мама не сводила глаз с семьи возле палатки для самых маленьких. Отец семейства был мощный дядя в черной жилетке, его пивной живот переваливался через пояс просторных джинсов. Длинные жесткие светлые волосы свисали ниже плеч, лицо было цвета консервированной ветчины. Он усаживал своего толстенького сынишку на трехколесный велосипед, согнувшись над ним кверху жутким дряблым задом. Рядом стояла его тощая темноволосая жена. На руках у нее сидел жирный карапуз и жадно пил сок из бутылочки.

Толстый дядька тоже уставился на нашу маму. Вдруг он замахал здоровенной ручищей и двинулся к нам прямо через газон.

— Кто это, мама? Ты его знаешь? — спросила я.

Мама прочистила горло.

— Ох, Эм. Это твой папа.

Я посмотрела на маму, как на сумасшедшую. Как она могла спутать папу с этим откормленным буйволом?

И тут до меня дошло. Это был мой настоящий папа.

Я сказала:

— Мама, бежим, скорей!

Когда мы с ней бегали от него, я была еще совсем маленькая и потому не запомнила, как он выглядел. Мама потом порвала все фотографии. Но я не могла забыть его страшный, грубый голос, звук его ударов, мамины крики.

Я тянула маму за руку. Она не двигалась с места, как будто ее серебряные босоножки пустили корни и она навсегда вросла в мягкую землю газона.

— Джули! Черт возьми, это и правда ты! — орал он, шагая к нам.

— Кто этот дядя? — спросил Максик, закусив губу.

— Откуда он тебя знает, мам? — спросила Вита.

— Скорее бежим отсюда, — сказала я, но было уже поздно.

Он подошел так близко, что мы все почувствовали его запах. Он ухмылялся, уперев руки в бока, и качал головой, так что волосы задевали его по плечам.

— Глазам не верю! Ну что, Джули, сколько лет, сколько зим!

Но смотрел он не на нее, он смотрел на Виту с нарисованными цветочками на щеках, с пушистыми волосиками и в розовом с сиреневым наряде маленькой девочки.

— Эта маленькая фея — моя Эмили? — спросил он.

— Я не Эм! — возмутилась Вита. — Вот Эм! Она ткнула в меня пальцем.

Мой папа внимательно посмотрел на меня и громко заржал:

— Ну конечно, ты и есть Эмили! Как это я ошибся? Не зря говорят: яблочко от яблоньки…

Я пришла в ужас. Я ведь на самом деле не похожа на этого громадного, жирного урода? О господи, похожа, похожа, похожа! Я вся сжалась, когда его жирная отечная рука протянулась и взяла меня за плечо.

— Ну и выросла же ты, детка. Прямо не верится! Кто ж такие вот эти — фея с гномиком, а, Джули?

— Мои дети, Барри, — ответила мама дрожащим голосом.

— Я не гномик! Я тигр! Берегись, а то укушу! — пригрозил Максик.

Я схватилась за него, но толстяк только засмеялся.

— Помогите! Караул! Не ешь меня, страшный тигр! — пропищал он дурашливым голосом. Потом посмотрел на Виту. — А ты что со мной сделаешь, фея? Махнешь волшебной палочкой и исполнишь заветное желание?

— Вот еще! — Вита скрестила руки на груди. — Все заветные желания я приберегаю для себя.

Мой папа снова засмеялся и посмотрел на маму.

— Хорошие детки у тебя, Джули, все трое. Есть чем гордиться.

Он стал глупо шутить с Витой и Максиком, делал вид, что откручивает им носы, а потом выставлял из-за ладони большой палец, будто это и есть нос. Они посмеивались над ним свысока и ничуточки не боялись. Он попробовал пошутить так и со мной, но я увернулась.

— Извини, извини! — Он поднял руки. — Все понял, ты уже большая для таких шуточек. Когда это ты успела вырасти, Эмили? Боже ты мой, сколько времени мы с тобой упустили! Надо бы нам почаще встречаться, хоть познакомишься поближе со старым папочкой.

Я сказала:

— У меня уже есть папа.

Мама напряглась.

— А, ну я рад это слышать. — Папа говорил вполне дружелюбно. — Стало быть, у тебя все хорошо, Джули?

Мама кивнула, не выпуская мою руку.

— Вот и славно. У нас-то с тобой… не сложилось тогда, верно? Я тебе, может быть, попортил кровушки…

— Может быть, — сказала мама.

— Ну, теперь я в завязке. Настоящим семьянином заделался. Вон там моя новая хозяюшка и мальчишки наши, сохрани их Господь, безобразников. Подойдешь, познакомишься?