Клинки чужого мира - Мартин Райтер Страница 33

Неведомая сила оторвала карликов от Генриха, подняла их над землей, а потом, словно взорвавшийся пузырь, разметала в стороны. Генрих подхватил меч, поспешно вскочил. Он с удивлением оглянулся, отыскивая спасителя, но тут от Врат послышался другой голос - визжащий, лающий, - и скрэбы, точно очнувшись, вновь атаковали Генриха. Из-за плотности тел Генрих не смог замахнуться мечом, толпа налетела, погребла его, но удары в бубен стали сильнее, а первый голос - громче, пронзительней. Карлики лишились силы, начали медленно расползаться в стороны. Почувствовав облегчение, Генрих зашевелился…

И опять зазвучал лающий голос, приводя горбунов в чувство.

Если бы Генрих сумел подняться, он бы увидел, что гном Мьедвитнир выплясывает дикий танец вокруг одной из могил. В левой руке колдун сжимал бубен, в правой - палицу, из грушеобразного наконечника которой били во все стороны яркие синие лучи света. Бахрома на войлочной шапке гнома не висела, а торчала вверх, будто вздыбленная шерсть. Мьедвитнир взывал к богам и духам, в его голосе звучали то умоляющие, то требовательные нотки.

Колдун зеленых карликов, напротив, сохранял неподвижность. Сложив руки на груди, горбун замер изваянием на самом краю ямы-Врат. Его одежда состояла из одной лишь белой набедренной повязки, грудь щедро покрывали капли пота, а под кожей рук играли мышцы. Мышцы и непропорционально широкие плечи карлика выдавали страшную силу, таящуюся в его коротком, похожем на обрубок теле. Наверное, скрэб мог бы стать хорошим воином, но судьба распорядилась иначе. Одной рукой чужак прижимал к груди человеческий череп, другой перебирал когти, камешки и кости на ожерелье, висевшем на его бычьей шее. Карлик колдовал с плотно сомкнутыми веками, только на скулах играли желваки да лента на лбу то и дело взблескивала красным сиянием.

В эту ночь на кладбище святого Петра друг против друга выступили сила и опыт, молодость и старость.

Колдун- гном ускорял свой танец. Его старческое лицо блестело от пота, соленая влага заливала глаза, но гном не моргал. Казалось, в эту минуту колдун зрит далекий невидимый мир духов, и ничто -ни боль, ни стихийные бедствия - не способно вырвать его из мира грез. Природа магии скрэба была иного рода. Он не тратил энергию на движения, не напевал заклинаний: его рот открывался лишь тогда, когда сила магии гнома становилась чрезмерно большой. Казалось, сомкнув веки, карлик к чему-то усиленно прислушивается, получает от кого-то указания, черпает из этих указаний силу.

Десяток скрэбов под предводительством офицера прорвались сквозь строй регенсдорфцев и кинулись к Мьедвитниру. Ломая без особого труда сопротивление одиноких бойцов, они быстро преодолели несколько десятков метров, и казалось, вот-вот достигнут старика. Карлик-офицер издал ликующий крик, в воздух поднялись дубины… А в следующий миг скрэбы оборвали свой бег: земля на их пути сделалась жидкой, бурлящей, точно каша в чане. Ноги карликов завязли, заскользили, и, в безуспешной попытке найти спасение, гориллы огласили воздух полными ужаса и боли криками.

Колдун даже не глянул в их сторону. Он сконцентрировался на маге-противнике. Не вызывало сомнения, что Мьедвитнир решил не только помочь Генриху, но также наградить древнерожденных Регенсдорфа несколькими минутами передышки. Отдышаться, унять панически метавшиеся мысли, сплотиться - вот в чем сейчас нуждались защитники города более всего.

Прошла минута, другая. За это время карлики несколько раз, как сонные мухи, сваливались с Генриха, но не успевал он подняться, как сила к ним возвращалась, и они вновь кидались на пленника, пытаясь его связать.

- Так им, так, Мьедвитнир! - слышалось со всех сторон.

- А ну, готовь! Сейчас покажем, как мы приветствуем чужаков! - раздавались все чаще и чаще бодрые выкрики. На усталых лицах гномов и домовых появились улыбки, гоблины с радостным визгом прыгали в гущу врагов, награждая скрэбов могучими ударами.

- Но вот лающий голос зеленого колдуна сделался громче. На его руках вздулись мышцы, вены стали похожими на толстых червей, забравшихся под кожу.

Несколько надгробий с треском раскололись, а земля вокруг Мьедвитнира покрылась глубокими трещинами. Из расколов к небу взметнулись языки пламени, скрыв на несколько секунд колдуна гномов. Потом жаркое пламя опало, и все увидели, что Мьедвитнир неподвижно лежит на земле, выронив бубен.

Кипящее варево под ногами пытавшихся захватить Мьедвитнира скрэбов успокоилось. Земля остыла, превратилась в замешенное дождем болотце. Скользя и падая, карлики поспешно выбрались на твердую землю и помчались к своим товарищам, не рискуя больше тягаться даже с обессиленным гномом. Однако в глазах защитников появились страх и обреченность. Даже Генрихом овладевало отчаяние.

«Все кончено! Все кончено!» - думал он, прекращая сопротивление. Карлики накинули на его ноги кожаные ремни…

И тут Мьедвитнир вдруг шевельнулся, приподнялся на локтях. Его полный отчаяния взгляд скользнул по рядам регенсдорфцев, потом остановился на зеленошкуром маге.

Губы гнома шевельнулись. Он с трудом дотянулся до бубна, поднял его над головой и слабо встряхнул. Последнее заклинание отняло у колдуна остаток сил. Рука его упала на землю, старик потерял сознание. Он уже не увидел, как из земли вокруг колдуна-карлика вырвались струи пара. Несколько мгновений они с ужасной силой били в небо, а затем успокоились, приняв форму рук. Эти странные руки, едва различимые в темноте, колыхались, точно пшеничные колосья. Одна из них задела скрэба и отдернулась, как от раскаленной сковороды, но в следующее мгновение рука решительно прижалась к мокрому ворсу. Кончики пальцев размякли, расплылись кружками-присосками, впились в кожу скрэба. Примеру руки-первооткрывательницы последовали другие руки. Они обвили скрэбу ноги словно щупальца, присосались к коже. Кол дун дико вскрикнул, попытался отодрать щупальца, но только сам намертво приклеился к ним пальцами.

Мех несчастного на глазах посветлел, изменил цвет из сочно-зеленого на дымчато-серый. Взвизгивая от ужаса, колдун затрепыхался, как рыбешка в сети, но руки-щупальца держали его крепко и, поглощая жизненную энергию жертвы, с каждой секундой обретали плоть, оживали. Карлик-колдун призвал на помощь товарищей-скрэбов, но никто из них не решился вступить в поединок с колдовскими созданиями.

Генрих не видел, что происходит, но, наверное, это было к лучшему. Потому что с тела колдуна вдруг начала сползать кожа. Она скрипела, как резиновая перчатка, морщилась, скатывалась сама собой в рулон. А под ней оставалась вопящая пустота… Хотя нет, если приглядеться, то пустота имела смутное очертание: карлик корчился и продолжал молить о помощи, но только был он теперь бесплотным духом, призраком. Наконец, вся кожа сползла с горбуна; вопль смолк. Несколько рук отлепились от несчастного, пошарили в темноте, но новую жертву не отыскали и вернулись к призраку. Послышался гул, точно неподалеку промчался табун лошадей, руки-щупальца мощным рывком втянули призрак скрэба под землю и сгинули вместе с ним. Единственное, что напоминало о происшедшем - это серая сморщенная шкура на краю Врат.

Навеянная магией сонливость схлынула с регенсдорфцев.