Подвиги Слабачка - Алексей Артов Страница 32

Но на несчастной оставались ещё Кокон Зла и Цепи Боли. С каждой попыткой Слабачка распутать Кокон Зла или его разорвать, тот опутывал страдалицу ещё сильнее. Муравьинке уже трудно было даже пошевелиться. А цепи Боли? От них Слабачок тоже никак не мог её избавить. Как он ни пытался, но их никак не удавалось ни разбить, ни разорвать. А их и нельзя разбить или разорвать. Он не знал, что цепи боли опадают только сами, с появлением Здоровья. Но Желание Помочь само подсказало ему, что делать: он уложил муравьинку на обрывок сухого листочка с перинкой из сухих травинок, потом вытащил предмет своего спасения из свалки всего гнилого и донёс до чащи молодой травки.

В чаще молодой травы. Бедняшка на перинке

– Где тебе больно?

– Везде.

– Ничего, отнесу тебя туда, где повелевают Забота и Покой, и Цепи Боли с Коконом Зла исчезнут так же, как и лапы Просто Беды.

Муравьинка ничего не ответила. Она просто не знала, что где-то могут повелевать Забота и Покой, и подумала, что её спаситель просто шутит, чтобы её успокоить.

– Переволновалась? Наплакалась на всю жизнь?! Хотя слёз у плача, как воды у ручья! Всегда найдутся и никогда не истратятся! Особенно у вас – у муравьинок, – утешал, как мог, Слабачок. – А как, вообще, крошечная муравьинка оказалась там, где никак не должна была быть? – задал он неожиданно вопрос.

– Поэтому я здесь и оказалась, что здесь не должна была быть.

– А! Тебе захотелось побывать там, где нужно не бывать, потому что бывать нельзя?!

– Я хотела узнать и посмотреть на то, что запрещено!

– Но это же помойка! Здесь же грязь, её много, и самой разной! Тебе что, хотелось познать всю эту грязь?

– Я не знала, что такое грязь и что здесь грязь.

– Теперь узнала?

– Угу.

– И что?

– Грязь – это самое плохое… – и Кукляшка заплакала.

– Не плачь. Теперь будешь знать.

Когда плач муравьинки прервался, Слабачок попытался отвлечь её от её слёз и спросил:

– А чтобы тебя позвать, тебе что кричат?

– Мне кричат: «Кукляшка!» – заулыбалась и замахала, как бы кому-то лапкой, как бы кто-то машет ей. – А что кричат тебе, чтобы достучаться до твоего уха? – спросила Кукляшка, обратив к Слабачку заплаканную мордочку.

– А меня окликают… Слабачок, – его голос при произнесении своего имени стал от неловкости совсем тихим.

– Это ты тот самый Слабачок, который дотащил невиданные камни до невиданной высоты – до самого неба?! И это ты? – прозвучало с недоверием и даже, кажется, с брезгливым.

– Не похоже, правда? – спросил он с неловкостью и некоторым стыдом, опустив глаза в землю и глядя куда-то в себя.

– Ещё как «правда»! Поверить в такую твою силу – это надо напрячься не меньше, чем поднять один из твоих неподъёмных камней.

– Ну и не надрывайся. – произнёс Слабачок с обиженно наклонённой головой.

– Ладно, не обижайся. Наверно поверю, потому что верят всегда в то, чего не видят, но о чём все говорят. А о тебе говорят все. А башню я скоро увижу. Если она ещё будет стоять. – с хитрым прищуром закончила Кукляшка.

– Будет. – ещё с большей обидчивой твёрдостью ответил Слабачок.

Через некоторое время мордашка Слабачка просияла, как будто что-то вспомнив и он спросил:

– А не та ли ты Кукляшка, которую я… которая была выдернута из когтей катастрофы?

– Так это ты? Ты меня спас… тогда?

– Тогда… да…

– И сейчас?!

– И сейчас!

– Вот здорово! У меня есть персональный спаситель! Он меня спас, спасает сейчас и ещё спасёт! Спасёт? Спасёшь?

– Спасу.

– А сколько раз?

– Ещё один раз.

– Да? Ты меня спасёшь потом ещё всего один раз? А почему?

– А потому что больше не понадобится?

– А… почему?

– А потому что я спасу тебя от тебя самой.

– Ну, так не интересно, – закапризничала Кукляшка.

– Но сейчас ты должна найти в себе силы поверить и в себя.

– Поверить в себя ещё тяжелей, – несмотря на Кокон Зла, Кукляшка попробовала встать. Но не смогла. И не только из-за этого злосчастного кокона, а точнее и из-за него и из-за цепей боли: оказалось, что у неё повредились лапки, когда её давили-лупили деревяшки.

– Ну, тогда ты такая же сильная, как и я, – пошутил Слабачок. Но Кукляшка, несмотря на то, что шутка ей польстила, от боли в лапках и от боли в сердце не вытерпела и снова тихонько заплакала.

– Сколько ни лей слезинок, их всегда будет меньше дождинок… – с легкостью, как пылинку, он подхватил раненую муравьинку, положил на свою могучую спинку и понёс.

Побои за скалу

Шли крохи сначала по лесу, а потом среди скалистых холмов. Вдруг Слабачок, как будто на что-то решившись, остановился вблизи огромной скалы (для человека это всего навсего камушек, выступающий из земли) и с твёрдостью произнёс:

– Смотри!

– На что?

– На то, во что надорвёшься поверить!

Положив бережно Кукляшку на песок, он подошел к скале (а для людей это выступающий из земли острый каменный выступ) и, вдруг, неожиданно и молниеносно ударил по ней. А ударив, быстро отскочил. Скала дрогнула и… обрушилась! Множество камней под страшный грохот полетело во все стороны.

– Ой! Как ты меня напугал! – неожиданно брезгливо и испуганно почти взвизгнула Кукляшка, когда всё стихло.

А Слабачок ожидал совсем, совсем другой реакции!

– Я… я не хотел… – поэтому недоумённо ответил он, получивший отвращение вместо восхищения.

– А если бы всё это упало на меня? И меня бы покалечило? Или раздавило бы? И я бы погибла? И тебе меня совсем не жалко? Да ты обо мне и не подумал! А о чём ты думал? А я знаю, ты думал о себе! – обрушила Кукляшка на Слабачка град упрёков.

Слабачок стоял в растерянности.

– Посмотри, вон, осколки повсюду разбросаны! Любой из них мог бы от меня мокрое местечко оставить! – и заплакала.

– Я… не…

– Тебе бы только своей силой похвастаться! Не нахвастался ещё?

Слабачок совсем растерялся, но продолжал пытаться оправдаться.

– Но… я… я… не…

– Ну, ладно, ладно, – остановила его Кукляшка, вытирая свои заплаканные глазки. – Ты и вправду… – она посмотрела на глыбы разбитой скалы, – не так слаб, как кажешься. Теперь и я буду знать, раз я видела, насколько ты не слаб!.. – сказала с оттенком шутки – сожаления. Мол, придётся теперь знать. – И хоть, и маленький, а как такой большой, каких и не бывает! И творишь, что говоришь!.. И знаешь… я вижу!.. – вдруг бросила Кукляшка Слабачку.