Тайна музейного экспоната - Алексей Биргер Страница 30

Челюсти у всех так и отвисли.

— Ну да! — кивнул сам себе Алексей. — Ведь Мочалов мечтал поставить «Маскарад» и сыграть главную роль, но пьесу запретила цензура. И он, и Лермонтов очень это переживали.

— Теперь вы понимаете? — спросил Витька у Петра Васильевича. — Ваша гитара звучит не хуже этой — они обе из собрания Высоцкого, — но эта, из-за надписи, имеет особую ценность! Интересно, сколько она может стоить?

— Сумасшедшие деньги! — выдохнула Груня.

— Вот именно, сумасшедшие, — проворчал Алексей. — Достаточные, чтобы свести с ума и подтолкнуть на преступление. Я, кажется, понимаю, как и что произошло… Но пусть Витька объяснит. Он первым додумался — ему и честь.

— По-моему, ясно, что произошло, — сказал Витька. — Кто-то украл эту гитару из музейного собрания, чтобы за огромные деньги толкнуть подпольному коллекционеру. А может, и контрабандой за границу вывезти — ведь в Европе она бы вообще стоила о-го-го! Действовал не один человек, а целая банда. Но органы все-таки взяли след этой банды. Значит, надо придумать, как всех перехитрить. Вы с женой, Петр Васильевич, часто гастролировали в нашем городе, и грабители обратили внимание, что у вас точно такая же гитара. Выяснили они и про вашу привычку периодически снимать струны с гитары и прятать в нее что-нибудь сладенькое… Понимаете? Грабители знали, что органы накопали достаточно, чтобы начать искать гитару в этом поезде — но, сколько бы они ни искали, ни выглядывали, мимо вашей гитары они пройдут, не обратив на нее никакого внимания и не удосужившись рассмотреть внимательно. Ведь все знают, что у вас тоже гитара из собрания Высоцкого — точно такая же, как музейная, но при этом абсолютно «чистая», принадлежащая вам на полностью законных основаниях! В тот момент, когда вы, посетив буфет, стояли на перроне, они подменили гитару — поставили свою в точно таком же чехле. Теперь вы довезете их гитару до Пскова, а во Пскове найдется случай ее украсть — а там и до границы рукой подать, никто очухаться не успеет! А милиция — или там ФСБ, — негласно, но тщательно осмотрев весь поезд и не обнаружив в нем никакой старинной гитары, кроме вашей, придут к естественному выводу, что грабители отказались от идеи переправлять гитару поездом… Но остается еще один момент! Ведь вы-то в два счета можете заметить, что гитара — другая! Значит, надо сделать так, чтобы вы этого не заметили. Как этого добиться? Да очень просто, огорошить вас, удивить до смерти, чтобы вы не стали обращать внимания на всякие различия в царапинках и пятнах на корпусе. Вот скажите, если бы струны не были натянуты, а корпус гитары не перемазан раздавленными пирожными — вы бы заметили, что гитара не ваша?

— Наверно, да, — чуть подумав, сказал Петр Васильевич. — Да, конечно, сразу бы заметил.

— Вот именно! А когда вы увидели чудесным образом натянувшиеся струны, да еще вам пришлось впопыхах, втайне от жены, отчищать корпус гитары от жирного крема — у вас не было ни времени, ни сил обратить внимание на какие-то мелкие отличия! Конечно, дня через два-три вы бы заметили что-то не то — отсутствие царапинки, лишнее темное пятно, еще что-то, — но через два-три дня во Пскове эта гитара от вас бы уже тю-тю, и следов бы не нашли! Психологически грабители все рассчитали абсолютно точно, учли и ваш характер, и все остальное — и их план чуть не увенчался успехом!

— Но где же моя гитара? — жалобно вопросил Петр Васильевич.

— Будем надеяться, что мы ее найдем, — сказал Алексей, взяв дальнейший разговор на себя.

— Так вы знаете, кто грабители? — Петр Васильевич немного оживился.

— Знаем, — ответил Алексей. — Но вам не скажем, чтобы вы не наделали глупостей. А теперь вы уйдете в свое купе, вместе с гитарой, которую будете беречь как зеницу ока, и не только запрете дверь, но и завяжете ее ремнем или веревкой, чтобы ее не мог отпереть даже тот, у кого имеются ключи! Ведь стащить ключи у проводника для таких ловкачей — дело плевое, понимаете? — добавил он, чтобы Петр Васильевич не догадался слишком о многом раньше времени — в его состоянии он мог бы и в панику впасть. — И откроете дверь только мне, на мой голос, больше никому. Ясно?

— Да, да, конечно! — закивал Петр Васильевич.

— Хорошо. Пойдемте, я провожу вас до купе. Хоть идти тут всего полтора метра, но все-таки… Покрепче закройте дверь и ложитесь спать.

— Витька, ты гений! — выпалила Груня, когда Алексей вышел проводить Сидоренко и сдать под надзор Анджеловой.

— Да что я!.. — махнул рукой Витька.

Поля хотела тоже что-то сказать, но тут Алексей вернулся.

— Вот так! — сказал он. — Правильно я его упаковал, чтоб из купе носу не высовывал? Но теперь возникают вопросы посерьезнее. Мне кажется, исчезновение Андрея и Сашка как-то связано со свистопляской вокруг этой гитары — и мне это очень не нравится!

— Так я об этом и пытаюсь сказать битый час! — взорвался Мишка. — И мне все время рот затыкают!..

— Разве? — насмешливо удивился Алексей. — По-моему, ты сам надулся и замолчал. Ладно, говори.

— Так вот я и говорю, — с жаром затараторил Мишка. — Один из проводников — тот, что пониже и помоложе — все время цеплялся ко мне с вопросами. И, как я сейчас понимаю, не просто так! То есть он решил, что звонок, который я делал по поручению Сашка, я делал по поручению Андрея!

— Полегче на поворотах, — сказал Алексей. — Что за звонок, что за вопросы? Мы ведь ничего не знаем.

Мишка открыл рот, чтобы рассказывать, но тут в купе заглянул Игорь.

— А, вот вы где! Весь вагон уже спать ложится — кроме дам из последнего купе и брата исчезнувшего Андрея! Самсонов отпал без задних ног. А вы что сидите, какая муха вас укусила?

— Во-первых, — веско заметил Алексей, — если не спят первое и последнее купе и все мы — то, значит, спит лишь меньшая часть вагона. Даже если допустить, что Анджелова и Сидоренко уснули, в чем я сомневаюсь. Так что не делай поспешных неоправданных обобщений. Во-вторых, сядь и не влезай. Я чувствую, сейчас и тебе дело найдется.