Странник между мирами - Йен Макдональд Страница 30

Сен сказала:

— Она хозяйка и командир «Эвернесс», а еще она моя мама.

Камбуз был затиснут в крошечное свободное пространство в верхней части корабля, по левому борту. Эверетт боялся, как бы в такой тесноте его не ошпарило раскаленным жиром со сковородки, на которой что-то жарила Сен. Стол и стулья были складные, в воздухе висел синий чад, зато вид из выпуклого иллюминатора открывался потрясающий. Тучи после ночного дождя почти разошлись, и свежий ветер нес с запада новые ряды облаков. Эверетт любил такие дни — ясные, с легким морозцем. По-зимнему низкое солнце бросало яркие блики на горбатые спины дирижаблей. Вот один отвалил от причала и пошел вверх, ловя западный ветер. Лопасти пропеллеров вращались все быстрее. Со стороны Хакни-Маршиз приближался другой, огромный, как собор. По его округлым бокам перебегали тени облаков. «Откуда ты, куда направляешься?» — думал Эверетт. Какой груз достоин того, чтобы его перевозило такое чудо?

Скрежет вилки по сковороде вернул его к действительности. Сен придвинула к нему тарелку с яичницей, почему-то серого цвета. По краям резинистой массы сочилась прозрачная жидкость.

— Ты тут на всех готовишь? — спросил Эверетт.

— Только по особым случаям. Обычно Макхинлит кухарит. Только у него гадость получается.

Эверетт содрогнулся.

— Есть идея. Давай я приготовлю завтрак?

— Оми готовить не умеют, — объявила Сен. — Так они устроены.

— В моем мире совсем не так.

— Ну, рискни…

— Ты мне еще спасибо скажешь.

Кухня была такая крохотная, что они с трудом протиснулись мимо друг друга, меняясь местами. И снова Эверетт уловил незнакомый мускусный запах. Почему Сен так пахнет? Что-то очень земное, звериное. Это неправильно!

— Урок первый. — Эверетт выхватил сковороду из раковины. — Ни в коем случае не мой сковородку! При этом ты уничтожаешь естественный слой масла, и еда начинает пригорать. Протирай ее бумажными полотенцами с солью, вот так. Значит, говоришь, она твоя мама?

— Ага, приемыш.

— Приемная.

— Что-что?

— Приемыш — это ты, а она — приемная мама.

— Ты, странничек, давай готовь, а разговоры — мое дело! Ты даже на палари нормально говорить не умеешь.

Эверетт сунул нос в кухонные шкафчики со множеством хитроумных выдвижных ящичков и полочек. Все здесь было устроено компактно, как в автотрейлере. На банках и пакетиках виднелись наклейки с пометками: Эгипет, Палестина, Марокко. Попадались надписи арабской вязью, и кириллицей, и еще какими-то алфавитами, отдаленно напоминающими хинди, хотя Эверетт таких букв в жизни не видел. Пряностями почти не пользовались, многие пакеты вообще не открывали. Эверетт нюхом отыскал жестянку с испанской копченой паприкой.

— Твоя мама, значит. Капитан, — напомнил Эверетт, вынимая из холодильника куриные яйца. — Кстати, яйца для яичницы должны быть комнатной температуры. Всегда.

— Свалилась я ей на голову. У нее, понимаешь ли, амрийя.

— Что-что?

— Амрийя. Это как обещание, только не ты его даешь, оно само у тебя появляется. Вроде как ты кому-то по гроб жизни обязан, а эти люди так и не забрали долг, а вдруг когда-нибудь явятся и надо будет отдавать.

— Она тебя удочерила из-за этой… амрийи? — Чуть-чуть масла в сковородку, только чтобы смазать дно, и наливаем слегка взбитые яйца. — А родители твои… С ними что-то случилось?

Сен смотрела в окно, и глаза у нее были пустые, словно белый лед.

— Видал? Это «Леди Констанца». Хороший корабль. Видишь герб на носу? Львы, единороги и прочая дребедень. Это означает, что она — почтовый дирижабль. Перевозит почту по специальной лицензии Его Величества. Анни тоже мечтает о таком гербе. Бонару, еще бы. С таким гербом на носу живешь и горя не знаешь.

Эверетт выложил яичницу на тарелку, слегка посыпал паприкой и поставил перед Сен.

— У меня такого цвета никогда не выходит. — Она подцепила вилкой кусочек и осторожно попробовала.

Эверетт еле удержался от смеха — такой неприкрытый восторг изобразился на лице Сен. За время их знакомства он понял, что Сен никогда не скрывает своих чувств — ни плохих, ни хороших.

— О-о, Эверетт Сингх… Это роскошно! Как у тебя так получается?

— Не добавлять молоко. От молока яичница становится жесткой. Снимать с огня, как только загустеет, и пусть доходит на собственном жару. А потом чуточку испанской копченой паприки для приправы.

Эверетт ел прямо из сковородки, прислонившись к плите. За узким кухонным столом они с Сен оказались бы практически нос к носу.

— Анни — это капитан?

— Не вздумай так ее называть! Только мне можно.

Льдистые глаза Сен вспыхнули злостью. То лед-льдом, а через секунду — гроза.

— Как мне ее называть?

— Мэм, вот как.

— «Леди Констанца», значит, перевозит почту. А вы какие грузы возите?

— Запчасти из Лейпцига, требуху из Праги. Аспарагус из Данцига, кружева из Гааги. Стекло из Осло, шали из Кашмира, водку из Москвы и шелк из Алжира. Возим микросхемы из Сиэтла и варенье из Иерусалима, самоцветы из Джакарты и алмазы из владений «Де Бирс», и порнуху из Ниппона, такую, что ты бы слюнями изошел, Эверетт Сингх. Мы все возим, и живое, и ползучее, и ходячее, и говорящее, и крякающее, и сильно-сильно блестящее. Я везде побывала, Эверетт Сингх. Наш маленький шарик весь кругом облетела.

— У нас тоже есть грузовые самолеты, но совсем не в тех масштабах.

— A-а, видела я их. Они почти во всех мирах, мы вроде как исключение. Все из-за нефти. По-моему, в таком самолете летать неспокойно. Как они вообще не падают?

— Законы физики.

— Неестественно это. Против природы.

— В мире людей почти все против природы. Я тебе скажу, что естественно для природы: гнилые зубы и ранняя смерть от малейшей инфекции. Вот это будет по природе.

— О-о, сурово ты! — Сен широко раскрыла глаза, слушая тираду Эверетта.

— Извини… Просто меня бесит, когда начинают говорить, мол, все, что от природы — то всегда правильно. Природа нас убивает, а наука спасает. Благодаря науке и самолеты не падают, и вот этот дирижабль держится в воздухе.

— Ладно, как скажешь. Наука вообще-то бона. И все равно, не нравятся мне эти штуки с крыльями. Сел в такую, взлетел, промчался над миром, приземлился, вышел… Заходи следующий! Это не дом. Это не…

Эверетт буквально увидел, как Сен в последний миг удержала слово «семья», и видел, что она поняла, что он заметил. Лицо у нее стал пристыженным и сердитым. Потом холодное выражение сменилось любопытным.

— Слушай, Эверетт Сингх, ты — гость на моем корабле. Расскажи про свою семью. Так будет справедливо. Только погоди сперва… — Она подтолкнула к Эверетту опустевшую тарелку. — Там яичница еще осталась?