Борька, я и невидимка - Юрий Томин Страница 30

Задумавшись, Костя опустил голову, а когда поднял ее, услышав шаги, прятаться было уже поздно. Рядом с ним стояла Елизавета Максимовна.

– Почему ты не на уроке?

– Вы же сами…

– Я знаю, что сама, – спокойно сказала Елизавета Максимовна. – Почему ты не торопишься?

Костя стоял, переминаясь с ноги на ногу. И вдруг он ощутил короткие и злые толчки пульса, будто невидимка стучал по его голове маленьким молоточком. Костя понимал, что лучше не связываться, лучше молчать, но и на этот раз невидимка оказался сильнее его.

– А я что, бежать должен?

– Должен, – твердо сказала Елизавета Максимовна. – Если тебе приказывает учитель, будешь бегать – и все, что угодно.

– Я не буду бегать, – ответил Костя.

Елизавета Максимовна смотрела на Костю очень холодно и спокойно. Она смотрела так, будто за его спиной стоял другой человек, к которому она и обращалась. Костя потупился.

– Почему ты боишься смотреть мне в глаза?

– Нипочему, – сказал Костя.

«Нет, это невозможно, – подумала Елизавета Максимовна. – Или я, или этот мальчишка. Неужели я не могу сломить его? Да, да, именно так. Ибо воспитывать – значит ломать, неумолимо отсекать все гнилое. Пусть сейчас ему больно, но потом он сам будет мне благодарен. Пусть сейчас смотрит на меня зверем – детские обиды проходят быстро… Но если я сегодня разрешу ему со мной спорить, то завтра… Кто знает, что будет завтра! Они не любят меня, – думала Елизавета Максимовна. – Но это не имеет значения. Я выполняю свой долг, и нужно быть твердой».

Мысль о том, что она всегда была решительна и справедлива, наполнила гордостью душу Елизаветы Максимовны. Прошедшие годы казались ей подвигом, который никогда и никто не оценит. Это было немного грустно, но во всякой грусти есть что-то приятное. Вспоминая о своей жизни, человек всегда становится немного добрее, и сейчас Елизавета Максимовна, пожалуй, могла бы простить Костю.

– Если ты, Шмель, дашь мне честное слово…

– Я не дам слова.

– Тогда, Шмель, кончено.

Елизавета Максимовна повернулась и медленно пошла прочь.

А из кабинета завуча, навстречу ей, вышла Лина Львовна. Они встретились на середине коридора, и Лина Львовна посторонилась, пожалуй, слишком поспешно.

«Вот Лине я сумела внушить уважение, – подумала Елизавета Максимовна. – Это уже на всю жизнь». И внезапно, повинуясь какому-то неожиданному для нее порыву, быть может все еще продолжая спор с учеником Шмелем, она спросила:

– Линочка, скажи мне… Вот ты у меня училась… Как относился ко мне твой класс?

Лина Львовна широко открыла глаза: не в обычае Елизаветы Максимовны было задавать такие вопросы.

– Только говори честно.

– Мы… к вам?

– Ну, ну, смелее.

– Мы вас боялись, – тихо сказала Лина Львовна. – Мы всегда вас боялись.

И теперь уже Лине Львовне показалось, что за ее спиной стоит человек, на которого смотрит Елизавета Максимовна.

– Мне нужно идти, – еще тише сказала Лина Львовна.

– Иди.

Елизавета Максимовна твердым шагом подошла к двери с сине-белой табличкой и взялась за ручку.

Только теперь Лина Львовна увидела Костю.

– Что же ты не идешь в класс?

– А меня исключили? – спросил Костя.

– Пока нет.

– А на льдину она все равно напишет, – уныло сказал Костя.

– Не «она», а Елизавета Максимовна.

– Ну да, Елизавета Максимовна…

– Не напишет, – сказала Лина Львовна. – Я тебе обещаю. Если, конечно, ты еще чего-нибудь не выкинешь.

– Правда? – спросил Костя.

– Правда, – ответила Лина Львовна.

– Тогда я вам про ПеЗе расскажу. Вы ведь про ПеЗе еще не знаете.

– Знаю, – сказала Лина Львовна. – Мне уже рассказали. По секрету. Очень вы хорошо придумали.

– Кто рассказал? Орловская?

– Так ведь по секрету же, Костя.

– Конечно, Орловская! – возмутился Костя. – Ну, она еще у меня получит!

– А обещание? – спросила Лина Львовна.

– А она не сейчас получит. Летом. Когда в седьмой класс перейдем. А я вам тогда про школу расскажу! Вы знаете, в нашей школе Петр Первый учился, царь. Все ребята говорят.

– Ты забыл, Костя, что я тоже здесь училась. Я это давно знаю. Только не понимаю, как он мог здесь учиться. Ведь он построил наш город, когда уже был взрослым.

Но Костю сбить не так просто.

– А он сначала построил, а потом стал учиться. Тогда все цари неграмотные были. Они только по-немецки читать умели.

И Костя убежал, не дожидаясь ответа. Последнее слово осталось за ним, а это всегда приятно. Особенно если говоришь с человеком, который понимает шутку.