Роуэн из Рина - Эмили Родда Страница 3

С сыном на руках Сефтон появился в окне чердака, распахнул его и что-то громко крикнул. Роуэн, завернутый в одеяло, от страха орал не своим голосом. Сефтон успел кинуть сына людям, которые стояли внизу, и тут раздался оглушительный треск, крыша рухнула, и в небо взвилось безжалостное пламя. Силач Джон, который поймал Роуэна своими огромными руками, застонал от ужаса: семья Сефтона осталась жива, а сам он не успел вырваться из огня.

С раннего детства Роуэн знал, что отец погиб, спасая его. Он знал и то, что многие считают его недостойным отца, хотя и помалкивают об этом. Работа на ферме и торговля — вот чем занимались теперь жители Рина, а ведь происходили они от великих воинов. Те, что были сейчас стариками, не раз вставали на защиту деревни. Многие еще живо помнили сражения Великой Равнинной войны, а книги, которые рассказывали о ней, бережно хранились в Книжном Доме. Весь Рин очень гордился своими храбрыми предками.

В Рине детей сызмальства учили быстро бегать, ловко карабкаться по горам, высоко прыгать, плавать, как рыбы, и отважно сражаться. Роуэн занимался всем этим вместе со всеми, но никогда не был в числе лучших. Для своих лет он был очень щуплым, да к тому же страшно застенчивым. А с того ужасного вечера он и вовсе замкнулся в себе и всего боялся. Правильно сказала Вэл: не в отца пошел. И даже таким сильным, как мама, ему не быть. После гибели отца она без устали трудилась: запрягала Звездочку в плуг, чтобы ехать на пашню, сажала пшеницу и собирала ее, а зерно отвозила на мельницу.

Роуэну поручили следить за стадом букшахов, потому, что из всех деревенских работ эта была самой легкой. Чтобы ухаживать за большими спокойными зверями, не нужны ни сильные руки, ни храброе сердце. Только однажды, давным-давно, случилась беда. Потерялся теленок, упал в старую шахту, девочка пошла его искать и тоже упала в шахту. Шахту после этого, конечно, засыпали. Так что со стадом мог справиться и мальчик гораздо младше Роуэна, но ему разрешили не расставаться с букшахами, и он был очень рад этому.

Букшахи полюбили Роуэна и узнавали его по голосу. Когда мальчику было грустно, их карие глаза приветливо на него смотрели, а носы мягко тыкались в руку, будто животные понимали, что творится у него на душе. Он же как можно лучше ходил за ними, узнавал, как справляться с их болезнями, лечил порезы и ушибы так же, как это делала его мама, и вычесывал из их длинной шерсти колючки. Когда в долине мел снег, он отводил в укрытие самых старых и слабых, чтобы ни один из них не погиб, — для его зверей не было ничего опаснее ледяного ветра. Весной, когда в воздухе разливалось благоухание цветущего сада, он бегал и играл с телятами, угощал их пригоршнями молодого гороха, который тайком собирал на огороде.

Роуэн прислушался. Солнце садилось за Гору, а совсем близко, на соседнем поле, громко сопели и мычали букшахи, будто переговариваясь между собой. Ему очень хотелось быть с ними, а не бежать сломя голову по саду с пахучими сырами под мышкой к ужасной старухе.

Он перелез через садовую ограду и, когда вдали показался неверный свет из окошек дома, где жила Шеба, пошел тише. Несмотря на холодный вечер, дверь в дом была открыта, и на странно бледной траве шевелились и, казалось, ползли прямо к нему огромные тени. С каждым шагом мальчику становилось все страшнее.

От детей Бри и Ханы он знал, что если Шеба захочет, то запросто превратит человека в противного слизняка. Как-то, собирая слизняков с капустных листьев, они рассказали ему их историю: «Это все бывшие люди. Видишь, вот наш дядя Артал. Мы его всегда узнаем — у него родинка такая приметная на лбу. Как-то раз Страшнейшая дала ему лекарство от больного живота. А в мешке помидоров, которые он ей за это принес, один оказался гнилым. Так вот что она с ним сделала: был дядя Артал — стал дядя Слизняк. Правда красивый?»

Они сунули мерзкое создание прямо в лицо Роуэну и, пока мальчик от них убегал, кричали ему вслед обидные слова.

Роуэн знал, что они нарочно его пугали. Нет, правда знал. Но бывало, ему вспоминался этот разговор, когда он ночью лежал в постели или ходил неподалеку от дома Шебы в поисках потерявшегося букшаха. Он воображал себе неповоротливого жирного слизняка с отметиной на лбу и передергивался, до того это было противно.

Осторожно ступая по теням на траве, в темноте он услышал голоса. То были Силач Джон и Марли. Третий голос — негромкий, надтреснутый — принадлежал Шебе.

— Река берет начало на вершине Горы, за облаками. По подземным камням она течет в Рин. Так что, друзья мои, вам надо забраться на Гору, на самый верх. А кто туда знает тайную тропу? Только Шеба!

И она ехидно рассмеялась.

Роуэн раздумывал, не лучше ли просто положить сыр на ступеньку и дунуть домой. Но тут у него под башмаком хрустнула ветка.

В двери показалась голова Силача Джона.

— Ну наконец! — Он протянул руку и втащил Роуэна в дом. — Вот сыр… Это наш подарок тебе, Шеба, — сказал он почтительно. — За то, что ты укажешь нам дорогу.

Сидя у огня, старуха потянула носом и жадно причмокнула губами.

— Сыр, говоришь? — злорадно произнесла она, потом нахмурилась, и ее глаза сузились. — Ну так неси его сюда. Да не бойся ты! — прикрикнула она на мальчика.

Роуэн застыл на месте. Марли чуть подтолкнула его сзади. Ноги у него сделались точно ватные, и каждый шаг давался с великим трудом.

— Что там у тебя? — повысила голос Шеба, приподнимаясь в своем кресле. — Говорю, не бойся! Иди сюда и клади свой хваленый сыр мне на колени. Откуда я знаю, что ты мне хочешь подсунуть? Каждый так и норовит обмануть…

— Мы тебе самый хороший сыр принесли, Шеба, — миролюбиво сказала Марли. — Роуэн сам его выбирал. Он взял его с верхней полки. Вот увидишь, тебе понравится.

— Знаю я вас, — все так же недоверчиво буркнула Шеба.

Она нагнулась вперед и уставилась прямо на Роуэна. В свете пламени ее глаза казались красными. Седые пряди надо лбом перехватывала красная тряпка. От старухи несло холодным пеплом, пылью, запахом старой одежды и горьких трав. Роуэн робко подошел к креслу, в котором сидела Шеба, положил желтые головки сыра ей на колени и поспешно отступил назад, стараясь не дышать и не смотреть на нее.

Но Шеба не обращала на него никакого внимания. Костлявыми пальцами она взяла одну головку за другой и обнюхала их. Роуэн дрожал, спрятавшись от старухи за высокой и статной Марли. А вдруг он взял не те сыры? А вдруг они ей не понравятся? А вдруг Шебе взбредет в голову, что он решил ее обмануть?

Старуха подняла голову.

— Хороши, — довольно произнесла она. — Ты правду сказал, садовник Джон.

— Само собой, — поклонился ей Силач Джон.

— Ну что, Шеба, — вступила в разговор Марли, — теперь ты скажешь нам то, за чем мы пришли?