Мёртвая свадьба - Елена Усачева Страница 3

– А говорили – дождь.

Колян задрал голову к абсолютно чистому небу. Небо это разреза́ли мечущиеся в вышине чёрные стрижи.

– Не, ушла. – Колян вытянул травинку из зарослей между грядок и сунул в зубы.

– По́лешь? – Толик кивнул на грядки.

Колян глянул по сторонам.

– Морковку надо, клубнику оборвать, чего-то ещё. До обеда управлюсь. А потом купаться.

– Купаться, – согласился Толик, сползая с забора.

Лопухи скрыли хозяина кепки.

Раз мать Коляна ушла репетировать заонежскую кадриль в ДК, то клуб открыт и там можно раздобыть мяч. Но к мячу надо раздобыть ещё пару игроков, а они до обеда точно будут заняты. Только если к вечеру освободятся. Но вечером в клуб обычно приходит Наташа, а она мяч не даёт. Сразу придумывает задания. Свободен? Беги выполни просьбу.

Толик побрёл к торговому центру и только сейчас заметил, что всё ещё обёрнут в передник. Он стал его снимать, но тесёмка, завязанная на бантик, растрепалась и затянулась. В борьбе с непокорным узлом ему помогла Сонька. Она бежала от углового магазина, куда уже привезли местный чёрный хлеб. Пока она развязывала, сунув буханку под мышку, Толик унюхал запах самого вкусного хлеба во всём Заонежье, отщипнул кусочек. Горбушка хрустела на зубах. Сонька позволила Толику отломить ещё разик, и он немного прошёл вместе с ней, вгрызаясь в поджаренную корочку, и остановился только около площади. За дорожным бордюром начинался небольшой склон, ведущий к Великогубскому заливу могучего озера Онего.

– Про новеньких чего узнал? – спросила Сонька, сворачивая по дороге налево. Толик дальше не пошёл.

– Яблоки по утрам жрут, – ответил Толик и почесал пузо. – Из города, что ли, привезли?

– В магазине купили, – фыркнула Сонька, уходя вверх по проулку.

– Купаться пойдёшь? – крикнул Толик.

– Если мать отпустит, – крикнула в ответ Сонька, не оборачиваясь. – Она с утра тесто на пироги поставила.

– Пироги, – протянул Толик, задумчиво глядя на огрызок хлеба в руке. Сунув горбушку в рот, он полез через бордюр, спустился к берегу и уселся на удачно пристроенное тут бревно, подложив под себя для мягкости фартук.

В затоне стояли коровы. Они мотали головами, отгоняя комаров, и тяжело вздыхали. От воды на Толика единым фронтом шли утки. Трое мелких, ещё пушистых, и одна крупная. Утки недобро смотрели на Толика. Он быстро прожевал остаток горбушки и показал пустые руки. Утки возмущённо закрякали, самая мелкая двинулась на штурм его ноги. Пришлось шевельнуться, показывая разницу размеров. Большая утка зашипела, издала пронзительный кряк, и вся гвардия отступила. Коровы в воде грустно трясли головами и шевелили ушами.

На солнце Толика разморило, он уже подумывал поспать, но тут по дороге к почте прошли новенькие. Увидев их, Толик много что вспомнил. Что сегодня среда, а значит, почта работает. И, наверное, мать пойдёт за пенсией. Что он должен бабе Свете отнести передник. И что надо натаскать воды, если он хочет уйти после обеда купаться, а вечером с целыми удочками отправиться на рыбалку. И ещё что-то там было про огород.

Толик вскочил, отчего утки, устроившиеся около бревна, заполошно вздёрнулись, влетели в воду, перепугав коров. Те заволновались, задвигались, отходя к мелководью. Толик перелез через загородку, дошёл до церкви, а от неё свернул в первый проулок.

Баба Света, высокая прямая старуха, вся облачённая в чёрное, стояла во дворе около бочки с водой и наполняла лейку. Толик обрадовался. Заходить в дом не хотелось. Через забор передаст и сбежит.

– Я фартук принёс! – Толик тряхнул над головой посылкой. Он уже собрался накинуть тряпку на штакетник и бежать, но баба Света разом выдернула лейку из бочки, отставила и пошла к нему.

– Сделала, да? Я думала, из этой тряпки ничего не получится.

Это было начало разговора. Толик вздохнул и сунул руку в щель между планками, нащупывая вертушку.

– Утром сразу и сделала.

Он глянул на фартук, заметил обтёрханный край завязки, непонятно откуда взявшееся зелёное пятно и изрядную помятость. Попытался скрутить передник так, чтобы грязь не сразу бросалась в глаза. Но баба Света смотрела не на передник. На Толика. Он нахмурился, пытаясь припомнить, что натворил за последнее время. Вроде бы ничего.

– Вот, – пихнул он свёрток старухе в руки и отступил.

– Спасибо передай, – баба Света даже не посмотрела, что взяла. Вдруг перехватила Толика за локоть. – А к тебе у меня будет просьба.

Толик вздрогнул, такие крепкие пальцы оказались у старухи. Да и вообще вблизи она была какая-то не очень приятная. От неё кисловато пахло старостью. И взгляд был злой. Что она могла у него попросить? Картошку окучить?

– Девчонок моих как-нибудь познакомь с людьми, – произнесла баба Света. – А то они дома сидят, никуда не ходят.

От просьбы Толик оторопел. Лучше бы картошку попросили протяпать.

– Пошли вроде куда-то, – протянул он. – Я их у почты видел.

– Открытки друзьям в Москву отправляют. А так всё дома и дома. Я-то с детьми не умею. Да и гостей у меня никогда не было. Может, ты с ними поговоришь?

– А чего дома?

– Говорят, коров боятся.

– С чего это?

– Да кто их, городских, поймёт.

Баба Света покрутила между пальцами тесьму передника, словно ещё какое задание придумывала.

– Помогу, – быстро произнёс Толик, отступая к калитке. – Мы как раз сегодня купаться пойдём. А вечером на рыбалку. Они рыбу ловят?

Баба Света перевела взгляд на Толика, словно хотела спросить: «Ты что, баламошный?» – но сказала другое:

– Про рыбу не знаю. Может, и ловят.

– Я им тогда скажу, – заторопился Толик. – Как раз сейчас мимо почты пойду. А то мне бежать пора. Надо воду натаскать. Картошка там…

Баба Света недовольно поджала губы, сворачивая передник. Показала его Толику.

– Старшей подарю. А то они какие-то нехозяйственные совсем, – произнесла она. – А ты…

Толик не стал слушать, рванул к калитке. В нём боролись противоречивые чувства. К странным сёстрам близко подходить не хотелось, тем более куда-то их звать. Малахольные они были, на сычей похожи. Но привести городских в их компанию – это круто. Два дня они тут, а местные девчонки всё кругами ходят. Он же так – раз, и под ручки на пятачок заявится. Толик почесал нос, вспомнил холодный взгляд высокой Иринки и какой-то совершенно пронизывающий – бледной Маринки. И как бледная узнала, что они с Риткой за забором?

«На нас смотрят…» – мысленно передразнил он новенькую. Раз они всего боятся, то можно сделать так, чтобы их встреча с местными закончилась не дружбой, а враждой. И пускай дальше сидят за своим забором, учатся передники повязывать. Он просьбу бабы Светы выполнит, а за последствия не отвечает.