Эмили Лайм и похитители книг  - Дейв Шелтон Страница 29

Они сидели, съёжившись, на полу у отдела естествознания. Стеллажи скрывали от них дверь. Так что и взломщик, если появится, не сразу заметит засаду. Порой сквозь бегущие облака просачивался лунный свет, разбрасывая в темноте смутные тени.

Они молчали, что, впрочем, естественно для библиотекарей, однако тишина не была полной. Ночной покой наполняли звуки – негромкие, но отчётливые, как речь. Каждое крошечное шевеление, дыхание, урчание в животе у Джорджа, казалось, многократно усиливалось мраком.

Ночь текла, пронизанная пунктиром лёгких шепотков, словно один проснувшийся ребёнок проверял, спят ли остальные, или спрашивал, что там шуршит снаружи. Однако в основном было тихо, спокойно и темно. Дафне было одновременно очень скучно и очень страшно. Она устала, но слишком нервничала, чтобы уснуть.

Облако закрыло луну, и тьма, ставшая густой и глубокой, поглотила очертания предметов. Дафна почувствовала – несмотря на боль в онемевших ногах, – будто она парит в безмерном ничто. Девочка глубоко вздохнула, словно пытаясь загнать внутрь свою тревогу, и ей показалось, что этот оглушительный звук эхом разнёсся по всей школе. Тогда она стала делать мелкие, поверхностные вдохи, чтобы, насколько возможно, замедлить все внутренние процессы, включая мысли, дав бархатной черноте укутать и сознание. Сначала её волнение, а потом и она сама словно растворились в сладкой, мирной тьме, став частью ночи.

Первое, что Дафна услышала, проснувшись, был её собственный испуганный вскрик, второе – храп Джорджа. Она открыла глаза, но это ничего не дало. Библиотеку по-прежнему наполняла угольная чернота.

Дафна протянула руку на звук храпа и легонько пихнула то, что, она надеялась, было Джорджем.

– У‐у-у-а-а-а-а! – раздалось в ответ.

Затем маленькое «бум» и вскоре после – здоровенное «БУМ!». А затем «Ой-ой!» – голосом Джорджа.

Послышалось приглушённое ворчание проснувшейся Эмили Лайм.

– Тс-с-с! – произнесла Дафна.

– Если хочешь, чтобы я замолчал, – оставь меня в покое! – прошипел Джордж. – Торчать здесь достаточно отвратительно и без твоих тумаков! К тому же из-за этого беспричинного нападения на меня свалилась книжка! И всё, что, на моё счастье, мистер Б. Ф. Хунниман имел сказать про попугаев, обрушилось прямо на мою голову! И кому только сдались эти 412 попугайских страниц!

– Ты храпел, – прошептала Дафна.

– Неправда, – всхрапнул Джордж. – Я не…

– Заткнитесь оба! – приказала Эмили Лайм. – Слушайте!

Они заткнулись и прислушались.

Снаружи раздавался какой-то новый звук. Словно кто-то тихонько царапался в стекло.

– О чёрт! – выдохнул Джордж. – Мы расставили ловушку у двери, а они решили забраться через окно!

– Мы к этому не подготовились, – откликнулась Эмили Лайм.

– Но взломщик не в курсе! Тогда переходим к плану Б!

– Убегаем? – спросила Дафна, вскакивая.

По звуку она поняла, что остальные тоже поднялись с пола.

– Нет, – прошипели они хором.

– Мы должны наконец-то увидеть его, – пояснила Эмили Лайм. – Как только он будет внутри, включаем фонарики и светим ему в лицо. Это его ослепит на пару секунд.

– Держи мой, Даффи, – сказал Джордж. – А я тресну ему по котелку книжкой про попугаев.

Дафна взяла фонарик.

Весь сон разом слетел с неё, чувства обострились. Она по-прежнему ничего не видела, но ощущала каждый выступ рифлёной ручки фонарика, его холодное металлическое прикосновение к коже, слышала частое взволнованное дыхание товарищей и скрип медленно открывающегося окна.

Чьи-то ноги приземлились на деревянный пол с мягким стуком.

– Давайте! – выкрикнул Джордж.

Два луча фонарика пронзили тьму, бешено заплясали вокруг в поисках цели и наконец сошлись на том месте, откуда исходил шум.

– Мр-ря-я-я-у-у-у! – взревела Зверюга, содрогнувшись от слепящего света.

Она отпрыгнула в сторону, увернувшись от брошенной Джорджем книжки, и одним махом взлетела на соседний стеллаж, откуда стала поливать их отборной кошачьей бранью.

Трое библиотекарей ещё секунду таращились на чудовищную киску, затем опустили фонарики и переглянулись. А потом, не в силах противостоять захлестнувшей их волне облегчения, рассмеялись. Довольно скоро они свернули своё хихиканье, однако им потребовалось некоторое время, чтобы окончательно овладеть собой.

Первой заговорила Эмили Лайм: