Город Солнца. Глаза смерти - Евгений Рудашевский Страница 29

– Они как-то узнали, где нас искать, – наконец ответил он.

– Что… – начал было Дима, но Аня тут же пихнула его в бок, всем видом показав брату, что сейчас лучше молчать и слушать.

– Мама не значилась ни в каких документах. То есть формально её с картиной ничто не связывало. И всё же они нашли нас. Попытались заранее выкупить «Особняк». Затем пришли на предаукционную выставку. Не обнаружили картину и устроили скандал. Затем напали на Абрамцева, владельца галереи.

Дима ёрзал на сидении, оттягивал ремень безопасности, будто пытался найти удобное положение. На самом деле хотел обрушить на Макса очередные вопросы или возражения, но терпел.

– Из всего «Старого века» о том, где мы живём, знал только Дмитрий Иванович. Судя по всему, из него выбить наш адрес не удалось. И он за это поплатился. Наверняка приставали и к реставраторам, но те ничего не могли сказать. Они, собственно, ничего не знали. Думаю, им тоже досталось. Савельев сейчас ушёл в отпуск.

– Отпуск? – не сдержался Дима.

– Да. Кристина сказала, он улетел через три дня после исчезновения Абрамцева.

– А Кристина – это…

Макс, помедлив, рассказал, как в надежде узнать что-нибудь о судьбе отца к нему приехала дочь Абрамцева.

– Так это она тебе рассказала о погроме в «Старом веке»? – догадался Дима.

– Да. И она тоже считает, что тут всё дело в картине Берга. Говорит, что отец никогда бы не выдал мою маму. Он умел хранить тайны.

– Умел? – насторожилась Аня. – Так ты думаешь…

– Надеюсь, что нет. Но прошло столько времени…

– Это да.

– Так вот. Найти нас было бы трудно. Если только получить доступ к записям камер слежения, а потом как-то выхватить наши лица и… В общем, не знаю, реально ли вообще так сделать, но, думаю, они выбрали способ побыстрее. Я кое-что оставил в мастерской.

– Блокнот! – вскрикнул Дима.

– Именно.

– И там был твой адрес?!

– Нет. Адреса там не было. Имени тоже. Но там было имя преподавателя. И мои записи по аукциону, в том числе по картине Берга – без названия, но со всеми деталями и со скрытым слоем. А через три дня после того, как пропал Абрамцев, Пашинина, как ты помнишь, неожиданно позвали в какой-то там европейский центр повышения квалификации. Вместо него поставили доцента Егорова, о котором мы раньше даже не слышали. И в первый же день он попросил всех…

– …сдать полный список репортажных тем, – закончил Дима.

– Тему я отправил Шульге в пятницу. Думаю, он её сразу переслал Егорову. А в воскресенье, пока мы были в Питере, на Корноухова напали. При этом, как мне сказали в деканате, Шульга в университете не появлялся с девятого апреля. Это понедельник. То есть до него вполне могли добраться ещё в субботу. Решили, что это он собирал материал для репортажа, а значит, связан с картиной.

– И, пока поняли свою ошибку, успели его хорошенько отделать, а потом он назвал им твоё имя?

– Вот об этом я и хочу спросить.

– С ума сойти. – Дима выглядел скорее взбудораженным, чем напуганным.

Кажется, он считал эту историю занимательным приключением. Аня его чувств не разделяла. Думала развернуть машину и ехать домой, но удержалась.

– Ты понимаешь, что это серьёзно? – Аня посмотрела на Макса в зеркало заднего вида. Сразу поймала его взгляд.

– Понял, когда пришёл в больницу к отчиму.

– Если всё действительно… Если ты прав, то картину ищет кто-то влиятельный. Сомневаюсь, что так уж просто заменить преподавателя Московского политеха. Он, этот Егоров, у вас до сих пор преподаёт?

– Нет. Сейчас всё по-старому.

– Пашинин вернулся довольный и с кучей новых идей, – кивнул Дима.

– Всё-таки, надеюсь, ты ошибаешься, – Аня не могла успокоиться. Не хотела, чтобы брат втягивался в эту историю. А он уже втянулся и, кажется, был только рад.

– Я тоже надеюсь, – тихо ответил Максим.

Навигатор просигналил, что они подъезжают к цели.