Лисье время - Надежда Гарнык Страница 29

– Но если бы ты поступила в прошлом году, этой весной ты бы не спасла лис.

– Летом, мама. В ноль-ноль часов лета. Да, мама. Лисы важнее учёбы, поступлений и провалов. Я тоже об этом думала.

– А Виталик как отнёсся к тому, что ты уезжаешь?

– А мы, мама, с ним и не виделись всё лето и не созванивались. Я тут уже неделю живу, видишь, квартиру как разобрала, а где он? Нет, такие мальчики мне не нужны.

– Ты ему звонила? Он, наверное, не знает, что ты здесь.

– Нет, мама, не звонила. И не позвоню. Он в окно меня видел и резко отошёл.

– Почему?

– Не хочу, мама, не хочу даже об этом думать и говорить, но это он выкрал у тебя паспорт.

– Ты не можешь это утверждать. Официально у меня выкрал Вадим, по показаниям папы Пахомова.

– Папа Пахомова, мама, чтобы ты знала, всё это выдумал, насчёт паспорта. Лис всё равно в этот день увезли бы, и паспорт твой им вообще не был нужен. Увезли бы, и всё, без всяких документов.

– Да. Я поняла, что всё придумано для моего спасения, но Виталика мы не имеем права обвинять. Кроме него, в тот вечер в квартире находилось десять человек твоих друзей.

– Не десять, восемь.

– Если он больше не интересуется тобой, не надо его топить.

– Я не топлю. Мне так кажется, – тихо сказала Зо.

– И ты можешь это доказать?

– Заметно, мам, что ты в тюрьме кантовалась. Я ничего не могу доказать.

– Не приплетай своих друзей, Зоинька, не мучайся. Я думаю, что паспорт вытащили у меня раньше. Моё сокращение, сокращение всей лаборатории, они же на фабрике избавлялись от меня. Я никакой власти больше на звероферме не имела. А у норок свои биохимики. Я думаю, что это кто-то с работы. Даже обвинение эту версию рассматривало. Обвинение обвиняет, понимаешь? И то они отметили нездоровую обстановку в трудовом коллективе. Это всё равно что указать на того, кто мой паспорт выкрал для обвинения. Понимаешь?

– Потому что они тоже в душе были за тебя. Ясно ведь всем, что тебя подставили.

– Пахомов за меня пострадал, получается.

– Мама! Никого судить больше не будут, ни тебя, ни его, никого. Дело будет висеть.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Ну тут походила по друзьям… – неопределённо сказала Зо. – Ты, мама, не вникай. Я если об этом думать начинаю, так у меня башня едет.

– Какая башня?

– Ой, мама. Ну чайник вскипает, если тебе так понятнее. С ума я схожу. И сходи уже вымойся, что ли, от тебя как от бомжа несёт.

– Как от кого?

– Ой, мама. Отстала ты от жизни за три летних месяца. Ну ничего. Это даже и к лучшему.

– Да это понятно, это да. – Татьяна Михайловна заспешила в ванную.

Зо собрала чемодан и уехала, она теперь будет жить с отцом. А Татьяна Михайловна с первого сентября была устроена в цех по предварительной обработке на должность консультанта, а в техникум – на преподавательскую должность по спецкурсу «Материаловедение меховых материалов» с небольшой нагрузкой. Думать стало некогда. Татьяна Михайловна в срочном порядке залезла на антресоли, откуда выпорхнуло целое стадо моли. Татьяна Михайловна искала лекции и книги, которые она привезла, после того как окончила экстерном институт по специальности «Технология обработки кожи и меха». Студенты! Как они её встретят?

Позже, войдя в колею, где-то к концу года, привыкнув и освоившись с учебной программой и новой своей должностью, даже специальностью, Татьяна Михайловна стала иногда замечать, что лицо у неё краснеет, что нос постепенно увеличивается, да и давление стало пошаливать. Опухоль мозга у Татьяны Михайловны найдут намного позже, это будет неоперабельная доброкачественная опухоль, но она будет приносить пушной фее много неудобств и станет подрывать потихоньку здоровье. И всегда потом, рассказывая уже взрослой внучке Ляле о том времени, Татьяна Михайловна будет уточнять, что считает, что опухоль у неё начала расти в тюрьме.

– Значит, с тех пор мама с Зиновым отношения порвала? – спросит подросшая Ляля.

– Да. Про Виталика твоя мама больше никогда мне ничего не говорила. А я и не спрашивала. Вижу иногда в подъезде, здороваюсь. На этом всё.