Приключения Тома Сойера - Марк Твен Страница 28

Через несколько минут Том уже брел по мелкой воде песчанойотмели, переправляясь на иллинойсский берег. Прежде чем вода дошла ему допояса, он успел пройти больше половины дороги. Так как сильное течение непозволяло больше идти вброд, он уверенно пустился вплавь, надеясь одолетьостальную сотню ярдов. Он плыл против течения, забирая наискось, однако егосносило вниз гораздо быстрее, чем он думал. Все-таки в конце концов он добралсядо берега, нашел удобное место и вылез из воды. Сунув руку в карман куртки, онуверился, что кусок коры цел, и зашагал через лес, держась поближе к берегу.Вода стекала с него ручьями. Еще не было десяти часов, когда он вышел из лесана открытое место, как раз напротив городка, и увидел, что пароходик стоит подвысоким берегом в тени деревьев. Все было спокойно под мигающими звездами. Онспустился с обрыва, озираясь по сторонам, соскользнул в воду, подплыл кпароходику, влез в челнок, стоявший под кормой, и, забившись под лавку,отдышался и стал ждать.

Скоро звякнул надтреснутый колокол и чей-то голосскомандовал: «Отчаливай!» Через минуту или две нос челнока поднялся на волне,разведенной пароходиком, и путешествие началось. Том порадовался своей удаче,зная, что это последний рейс пароходика. Прошло долгих двенадцать илипятнадцать минут, колеса остановились, и Том, перевалившись через борт, поплылв темноте к берегу. Он вылез из воды шагах в пятидесяти от пароходика чтобы ненаткнуться на отставших пассажиров.

Том бежал по безлюдным переулкам и скоро очутился передзабором тети Полли, выходившим на зады. Он перелез через забор, подошел кпристройке и заглянул в окно тетиной комнаты, потому что там горел свет. ТетяПолли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера сидели и разговаривали. Все они сиделиоколо кровати, так что кровать была между ними и дверью. Том подкрался к дверии начал тихонько поднимать щеколду, потом осторожно нажал на нее, и дверьчуть-чуть приотворилась; он все толкал и толкал ее дальше, вздрагивая каждыйраз, когда она скрипела, и наконец щель стала настолько широкой, что он могпроползти в комнату на четвереньках; тогда он просунул в щель голову иосторожно пополз.

– Отчего это свечу задувает? – сказала тетя Полли. Томпополз быстрее. – Должно быть, дверь открылась. Ну да, так и есть. Бог знаетчто у нас творится. Поди, Сид, закрой дверь.

Том как раз вовремя нырнул под кровать. Некоторое время онотлеживался, переводя дух, потом подполз совсем близко к тете Полли, так чтомог бы дотронуться до ее ноги.

– Ведь я уже вам говорила, – продолжала тетя Полли, – ничегоплохого в нем не было, – озорник, вот и все. Ну, ветер в голове, рассеяннемножко, знаете ли. С него и спрашивать-то нельзя, все равно что с жеребенка.Никому он зла не хотел, и сердце у него было золотое… – И тетя Полли заплакала.

– Вот и мой Джо такой же: вечно чего-нибудь натворит, и вголове одни проказы, зато добрый, ласковый; а я-то, господи прости, взяла да ивыпорола его за эти сливки, а главное – из головы вон, что я сама же ихвыплеснула, потому что они прокисли! И никогда больше я его не увижу, бедногомоего мальчика, никогда, никогда! – И миссис Гарпер зарыдала так, словно сердцеу нее разрывалось.

Миссис Гарпер, всхлипывая, пожелала всем доброй ночи исобралась уходить. Обе осиротевшие женщины, движимые одним и тем же чувством,обнялись и, наплакавшись вволю, расстались. Тетя Полли была гораздо ласковееобыкновенного, прощаясь на ночь с Сидом и Мэри. Сид слегка посапывал, а Мэриплакала навзрыд, от всего сердца.

Потом тетя Полли опустилась на колени и стала молиться заТома так трогательно, так тепло, с такой безграничной любовью в дрожащемстарческом голосе и такие находила слова, что Том под кроватью обливалсяслезами, слушая, как она дочитывает последнюю молитву.

После того как тетя Полли улеглась в постель, Тому еще долгопришлось лежать смирно, потому что она все ворочалась, время от времени что-тогорестно бормоча и вздыхая, и беспокойно металась из стороны в сторону. Наконецона затихла и только изредка слегка стонала во сне. Тогда мальчик выбралсяиз-под кровати и, заслонив рукой пламя свечи, стал глядеть на спящую. Егосердце было полно жалости к ней. Он достал из кармана сверток платановой коры иположил его рядом со свечкой. Но вдруг какая-то новая мысль пришла ему вголову, и он остановился, раздумывая. Его лицо просияло, и, как видно, что-торешив про себя, он сунул кору обратно в карман. Потом нагнулся, поцеловалсморщенные губы и, ни секунды не медля, на цыпочках вышел из комнаты, опустивза собой щеколду.

Он пустился в обратный путь к перевозу, где в этот час небыло ни души, и смело взошел на борт пароходика, зная, что там нет никого,кроме сторожа, да и тот всегда уходит в рубку и спит как убитый. Он отвязалчелнок от кормы, забрался в него и стал осторожно грести против течения.Немного выше города он начал грести наискось к другому берегу, не жалея сил. Онугодил как раз к пристани, потому что дело это было для него привычное. Темуочень хотелось захватить челнок в плен, потому что его можно было считатькораблем и, следовательно, законной добычей пиратов, однако он знал, что искатьего будут везде и, пожалуй, могут наткнуться на самих пиратов. И он выбрался наберег и вошел в лес. Там он сел на траву и долго отдыхал, мучительно силясьпобороть сон, а потом через силу побрел к лагерю. Ночь была на исходе. Преждечем он поравнялся с отмелью, совсем рассвело. Он отдыхал, пока солнце неподнялось высоко и не позолотило большую реку во всем ее великолепии, и толькотогда вошел в воду. Спустя немного времени он уже стоял, весь мокрый, награнице лагеря и слышал, как Джо говорил Геку:

– Нет, Том не подведет, он непременно вернется, Гек. Он несбежит. Он же понимает, что это был бы позор для пирата, и ни за что неостанется, хотя бы из гордости. Он, верно, чтонибудь затеял. Хотелось бы знать,что у него на уме.