Город туманов - Мирлис Хоуп Страница 27
Город туманов - Мирлис Хоуп читать онлайн бесплатно
Как только известие о побеге Цветочков Кисл достигло его слуха, он едва не потерял голову. Факты превратились в реальность.
И впервые за всю его жизнь тайные и неопределенные опасения в его душе начали обретать плоть, находить истинный фокус. И фокусом этим являлся Ранульф.
Он хотел бросить на волю волн свои муниципальные обязанности и помчаться на ферму. Но что это ему даст? Он только сыграет на руку врагам, и у них появятся основания поверить в истинность всего, что о нем говорили.
Безумием было бы и привезти Ранульфа в Луд. Бесспорно, для мальчика в эти дни во всем Доримаре не было места, более неподходящего, чем этот город, запятнавший себя употреблением плодов фейри. Господин Натаниэль ощущал себя крысой, попавшей в ловушку.
Поскольку от самого Ранульфа продолжали приходить бодрые письма, которые подтверждались благоприятными сообщениями Люка Хэмпена, владевшая им паника постепенно превратилась в полный покорности судьбе летаргический кошмар, который как бы освобождал его от необходимости предпринимать какие-либо действия. Будущее, казалось, превратилось в некую клейкую патоку, залившую собой и все настоящее, так что, к чему бы он ни прикоснулся, пальцы его становились слишком липкими, чтобы ими можно было пользоваться.
Не было покоя и в собственном доме. Календула, всегда заботившаяся о Прунелле больше, чем о Ранульфе, находилась в состоянии нервического изнеможения.
Стоило ей подумать о том, что Прунелла ела плоды фейри и потерялась либо в Эльфовых переходах, либо в самой стране Фейри, как на нее накатывала дурнота.
Так что облегчение Натаниэль испытывал лишь бродя по своей плетеной аллее или скитаясь по Грамматическим полям.
Переплетенная аллея приносила ему мир, присущий спокойной жизни — жизни, которая не движется и не страдает и только растет в тишине, вызревая безмолвно и тайно.
Молчаливый народ! Как бы хотел он принадлежать к этому племени!
Но иногда, по вечерам проходя по улицам города, он замечал, что и люди также владеют тайной спокойной жизни. Ибо в этот час все живое прекращало всякие действия. Торговцы, остановившись в дверях своих лавок, отсутствующими глазами обозревали улицу — столь же далекие от любых дел, как садовые цветы, отдыхавшие после долгого и трудного дня, праздно высовывая головки между зеленых ставен.
И парни, вывозившие девиц на лодочную прогулку по Пестрянке, глядели на них невидящими глазами, а сами девчонки смотрели вдаль, в рассеянности водя пальцами по воде.
Даже кузница, где у входа, как всегда, толклась кучка бездельников, следивших за тем, как взмывает и рушится молоток кузнеца, как пляшут по его лицу алые отсветы, казалась всего лишь ярмарочным шатром, в котором наслаждающиеся воскресным отдыхом горожане наблюдают за подвигами укротителя львов или профессионального силача, поскольку в сей неурочный час игра мышц, покорение сопротивляющегося металла человеческой ноле, укрощение огня, создания более прекрасного и опасного, чем любой лев, превращались всего лишь в увлекательное зрелище, не имеющее никакого полезного назначения.
Даже уличные шумы — стук колес, посвист парней, крики разносчика, нахваливавшего свой товар, — доносились словно бы откуда-то издалека, становясь такими же бесплотными и удаленными от повседневной деятельности человека, как птичье пение.
И если на Высокой улице еще можно было застать отголоски дневной суматохи, они обретали не менее утешительный облик, чем на какой-нибудь ферме. И вся улица — дома, мостовая и прочее — казалась созданной из растений, которым человек придал правильную форму, как в регулярном [6]парке. И господин Натаниэль брел в эти часы между рядами домов и лавок, как между толстыми зелеными стенами живой изгороди или по золотому тоннелю своей плетеной аллеи.
Он чувствовал, что если бы жизнь в Луде могла всегда оставаться такой, ему незачем было бы умирать.
Песня Хэмпи
Впрочем, случались дни, когда даже эти тихие предметы не могли утешить господина Натаниэля. Такое состояние Ранульф уподобил заключению всего человека в пространство, столь же тесное, как один только зуб, из которого расходится мучительная боль, и оно становится настолько подавляющим, что он перестает замечать окружающий мир.
Итак, однажды в самом конце дня, поддавшись подобному настроению, ничего не замечая, господин Натаниэль бродил по Грамматическим полям.
В эпитафиях, начертанных на могильных камнях, можно было прочесть всю историю чувствительности доримаритов, начиная от тихой едкости надписей, восходящих ко дням герцогов —
«Эглантина [7]оплакивает Эндимиона, который был жив, а теперь мертв»; или «Когда она была жива, Амброзию часто снилось, что Незабудка умерла. Теперь он проснулся и обнаружил, что это правда»,
за которыми следовали мирные повествования о труде и процветании, относящиеся к первым годам Республики и кончая дешевым цинизмом недавних времен, например:
«Здесь почиет Гиацинт Хитротрусс, ткач, по привычке растянувший ткань своей жизни больше положенной меры и, к глубокой скорби своего семейства, скончавшийся в возрасте XCIX лет».
Но в тот вечер даже любимая эпитафия, посвященная старому пекарю, Эбенеезеру Спайку, который шестьдесят лет обеспечивал граждан Луда свежим и мягким хлебом, не могла утешить господина Натаниэля.
И в самом деле, кольца меланхолии настолько сдавили его, что распахнутая настежь дверь семейной могильной часовни не вызвала в нем ничего, кроме короткого и неопределенного удивления.
Часовня семейства Шантеклер являлась одним из красивейших сооружений Луда. Она была выложена из розового мрамора, а изящные желобчатые колонны и рельефы на стенах, изображавшие цветы, листья и пораженных ужасом беженцев, являлись превосходным произведением искусства старого Доримара. Пожалуй, более всего она напоминала предназначенный для увеселения павильон. Предание утверждало, что так оно и было на самом деле, а павильон принадлежал герцогу Обри. Это соответствовало и легенде, называвшей кладбище местом его бесчинств и пирушек. В часовню не входил никто и никогда, кроме господина Натаниэля и его домочадцев, являвшихся с цветами по случаю годовщины смерти его родителей. И тем не менее дверь была распахнута.
Оставалось только предположить, что днем здесь побывала благочестивая Хэмпи, чтобы отметить какую-нибудь памятную только ей одной годовщину из жизни своих усопших хозяев, после чего позабыла запереть дверь.
Пребывая в мрачном настроении, господин Натаниэль приблизился к западной стене и принялся рассматривать Луд, настолько одурманенный отчаянием, что в первое мгновение просто не способен был отреагировать на то, что предстало его глазам.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments