Ты любишь науку или нет? - Генрих Книжник Страница 26

— Что будем делать? — спросил Витик у Фуни на следующий день.

— Ничего, — хмуро ответил Фуня.

— То есть как?! — изумился Витик.

— А так. Не хочу — и всё. И отстань от меня с этой физикой!

Витик растерялся. Такого Фуня просто не мог говорить.

— А как же верность науке? Может, придумаем что-нибудь другое? Ведь необязательно же заниматься одними только молниями, — нерешительно начал он. — Помнишь, ты про сверхплотную жидкость говорил, про намагниченную воду… А можно вместе с Малькой красить растения.

Фуня резко повернулся к Витику:

— Придумывай сам, если хочешь, а я физикой в жизни больше не займусь. Ничего не буду делать, как Дуба с друг-Гаврилой. Вон они какие веселые, и я хочу. — И он отвернулся.

«Отойдет… — подумал Витик. — Остынет и передумает».

…Но Фуня не передумал. Более того, он перестал таскать с собой книги по физике, на научные темы разговаривать отказывался, а однажды даже был замечен играющим с третьеклашками в футбол, и это просто испугало Витика. Еще через день он получил двойку и только пожал плечами. Малька тоже беспокоилась и, по-видимому, от беспокойства проболталась Тоньке, потому что та с горестным лицом стала ходить за Фуней и уговаривать его не переживать из-за этой дурацкой физики, от которой только голова может разболеться, а толку никакого. Другие девчонки шушукались по углам и стреляли в Фуню глазами.

Фуня все это видел, но молчал, пока слухи не дошли до Дубы. Этот недолго думая хлопнул Фуню по плечу и заорал:

— Что, профессор, мозги для физики оказались слабоваты? Да ты наплюй! Гаврила живет совсем без них — и ничего! Правда, друг-Гаврила? — И заржал на весь класс со своим Гаврилой, а за ним еще несколько дурачков, которые всегда ходили следом с заранее распахнутыми ртами.

Фуня как-то дико посмотрел на Дубу, на гогочущих дурачков, зажмурился, покраснел и кинулся вон из класса. Витик вздохнул, взял Дубу за куртку и треснул об стену, чтобы до него дошло. Видимо, дошло, потому что Дуба не стал качать права, только отряхнулся, и всё. Вообще-то он был человек незлой и искренне хотел утешить Фуню — просто не умел по-другому.

Тем же вечером Витик вызвал Мальку в парк — выдать ей за то, что опять проболталась, и посоветоваться, что делать с Фуней. Малька, конечно, сначала задирала брови, таращила глаза и клялась, что никому ни словечка, ни полсловечка, но под тяжестью улик повесила голову и затеребила ветровку. Налюбовавшись на ее раскаяние, Витик перешел ко второй части программы: что делать с Фуней. Малька мгновенно ожила и сказала, что нужно придумать какую-нибудь идею, которая заинтересует Фуню, лучше всего тоже про молнии. Мысль была здравая, но придумывать идеи вместо Фуни — в это Витику не верилось, о чем он и сообщил Мальке.

…Тем не менее идея придумалась, причем на следующий же день за обедом и безо всякого повода: просто пришла в голову, и всё. Идея была настолько хороша, что Витик сначала даже не поверил в нее — просто отмахнулся. Но идея не ушла, и Витик замер, теперь уже боясь ее спугнуть, и с восторгом слушал, как она проявляется и крепнет, становится ясной, законченной и надежной.

— Что с тобой? Доедай скорее, я несу чай, — услышал он мамин голос, очнулся и глубоко вздохнул.

Мама стояла над ним с пустыми тарелками и ждала. Брат глядел на него с веселым интересом и подмигнул, когда Витик поднял на него глаза. Папа смотрел в газету. Витик запихал в рот полкотлеты, затолкал туда же остатки картошки и отдал тарелку маме.

— Все ясно. — Брат, приоткрыл рот и уставился в пространство. Лицо у него при этом стало отрешенным и глуповатым и непонятно каким образом похожим на лицо Витика.

— Что тебе ясно? — с неудовольствием спросил Витик.

— Которая из двух? — ответил вопросом брат.

— Ничего другого придумать не можешь, — сказал Витик и отвернулся.

Фуня заявил, что никаких идей про молнии он слушать не станет. Витик все же стал рассказывать, прикрывая рот ладонью, чтобы не слышала Лисавета, пытавшая в это время у доски друг-Гаврилу. Тот пускал последние пузыри. Стараясь говорить медленно и равнодушно, Витик стал объяснять, что если зарядить большой железный шар так же, как они заряжали маленький в генераторе, и поднять его повыше, на дерево например, то во время грозы этот шар притянет молнию. Деваться от шара ей будет некуда, и она превратится в шаровую… Фуня сначала не реагировал, а потом демонстративно прикрыл уши руками. Витик замолчал и стал рисовать: дерево, шар с зарядами-минусиками на нем, черное пятно на небе — тучу, плюсики на ней и зигзаг из тучи на шар. Фуня, не слыша Витика, сначала беспокойно заерзал, потом скосил на него глаза, наконец не выдержал и заглянул в рисунок.

— Откуда ты знаешь, что в туче положительные заряды? И где ты возьмешь такой здоровый шар?’ — зашипел он. — А лента? А мотор, чтобы ее вертеть? И где делать? Чушь все это!

— Афонин, тихо! — прикрикнула Лисавета.

Фуня замолк.

Витик удовлетворенно вздохнул: дело было сделано.

Фуню как подменили. Все уроки, все перемены они с Витиком теперь обсуждали новый Эксперимент. Было ясно, что большого железного шара не раздобыть даже Мальке, поэтому решили найти бочку из-под бензина или керосина и использовать ее. Чтобы подтянуть ее повыше на дерево, Фуня стал разрабатывать систему блоков. Мальке было приказано продумать вопрос о ленте — из чего сделать и где достать. Витику — сконструировать что-нибудь, что вертело бы ее, потому что большой мотор взять негде и включать некуда, ведь такой Эксперимент можно проводить только вдали от жилья — за городом, где-нибудь на лесной поляне. Шутка ли — шаровая молния! И нужно торопиться, чтобы успеть к июлю, когда самые сильные грозы.

Они шли из школы домой, и когда Фуня сказал о грозах, Витик подумал, что и правда до июля осталось не так уж много времени. Он огляделся и увидел, что на деревьях уже набухли почки, снега нет и в помине, асфальт сухой, а мокрая земля в сквериках чуть дымится на уже горячем солнце. Он стащил с себя ветровку и затолкал в ранец. Веселый холодок проник под одежду, стало почему-то легко и беззаботно, захотелось прыгать, скакать и вертеть головой, как первоклашке какому-нибудь. Пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы не завизжать.

Все-таки Витик не удержался, толкнул Фуню плечом и крикнул:

— Снимай — сваришься!

Фуня удивленно посмотрел на него, улыбнулся и стал снимать куртку.

Малька расстегнула молнию на своей, но снимать не стала.

— Скоро каникулы, — сказала она и зажмурилась на солнце.

И тут до Витика дошло, что в каникулы их всех разошлют по разным местам: его — в Литву к бабушке, Мальку — в деревню, Фуню тоже в Москве не оставят. А как же тогда Эксперимент? И Мальку три месяца не видеть, и Фуню…