Вольная Пустошь - Крис Риддел Страница 26

— Да здравствует Вольная Пустошь! — взревел Краснолицый глыботрог. — Отныне больше нет граждан Старого Нижнего Города и граждан Нового Нижнего Города. Все мы граждане славной Вольной Пустоши!

— Это правда. Отныне и вовеки мы граждане Вольной Пустоши, — прожурчала Канкарессе. — И если я права, таверна «Дуб-кровосос» только что распахнула свои гостеприимные двери. А там подают отменный лесной эль!

— И правда! — подхватил глыботрог. — Давайте пропустим по кружечке и отметим наш добрый союз.

И они были не единственными, кто в ту ночь решил пропустить по кружечке. Матушка Синешейка, старая шрайка, заправлявшая таверной «Дуб-кровосос», лично помогала сбившимся с ног официантам наполнять стаканы и разносить подносы. Эль лился рекой, веселье было в самом разгаре. За каждым столиком слышался дружный смех, и вся таверна сотрясалась от лихих плясок.

— По кружечке эля, добрые господа? — услужливо пропела Матушка Синешейка, с трудом протискиваясь между столиками к новым посетителям.

— Разлюбезная шрайка с пенным лесным элем?! — восхитился Феликс Лодд, разом опорожняя кружку. — Поистине Вольная Пустошь — чудное место!

— И правда чудеса! — согласился с ним капитан Гриф. — Спасибо, милостивая госпожа. Старый воздушный пират ваш вечный должник!

Сидевшие рядом с капитаном Вумеру, Вурало и Виг получили по высокому стакану лесной живицы и сока из лощинника и теперь блаженно потягивали вкусный напиток. И хотя они не взяли в рот ни капли спиртного, атмосфера всеобщего праздника опьянила их, и могучие толстолапы горланили песни вместе с гуляками и раскачивались на стульях взад-вперёд, подняв мохнатые лапы.

Матушка Синешейка с нежностью смотрела на своих посетителей. Какие они всё-таки забавные, эти жители Старого Нижнего Города. Взять хотя бы этого самоуверенного молодого Духа Тайнограда с ясными глазами и копной светлых волос или его товарища, седеющего воздушного пирата, такого обходительного и любезного. Да что там, вот толстолапы — это да! Сначала они напугали хозяйку своим грозным видом, но уже через несколько минут она поняла, какие они милые и дружелюбные. Что до молодого Библиотечного Рыцаря с пронзительно голубыми глазами, который робко улыбается ей, то он выглядит таким потерянным. И толстолапы возятся с ним, как с малышом.

Но вот юноша наконец взял с подноса кружку эля, и Матушка Синешейка внимательно огляделась по сторонам.

В уголке подметал пол тощенький шрайк Биккли, муж хозяйки. Он был неприметным, маленьким существом, но это было её неприметное, маленькое существо, и Матушка Синешейка любила его всем сердцем.

— Ещё две кружки, к тому столику, — прошептал кто-то, и шрайка завертела головой. У её ног стоял крохотный вейф-официант с огромными оттопыренными ушами. Матушка Синешейка добродушно кивнула и направилась к двум новым посетителям, на которых ей указал своим по-паучьи тонким пальцем вейф.

— Матушка, ты чудо! — восхитился коренастый гоблин Зет Черноглаз, вручая ей пустую кружку и хватая с подноса новую.

Его грузный товарищ, глыботрог Гроум, в потёртой кожаной кепке благо дарно кивнул, когда шрайка поставила перед ним пенящийся напиток.

— Из «Дуба-кровососа» никто не уйдёт голодным, да, матушка?

— Наш бочонок почти опустел! — послышался хор голосов за спиной хозяйки. Матушка Синешейка обернулась и увидела завсегдатаев таверны: Меггата, Беггата и Дега — гоблинов из армии генерала Титтага, сбежавших в своё время в Вольную Пустошь.

— Ох, простите меня, господа, — извинилась она перед Зетом и Гроумом и бросилась на зов гоблинов. — Повторить, господа?

Гоблины дружно закивали, и Матушка подкатила к ним новый бочонок.

— Ну, готовы? — спросила она.

Три головы закивали в ответ, и шрайка одним ударом острых когтей проделала в бочке дыру, из которой полился терпкий эль. Гоблины жадно набросились на угощение.

— Пейте, мои дорогие, — улыбнулась Матушка Синешейка, вытирая когти о белоснежный передник. — Ещё лесного грога, капитан?

Последние слова адресовались высокому мрачному старику с густой, спутанной бородой.

Он также был постоянным клиентом таверны. В Вольной Пустоши его называли Пиратом Топей. Настоящего имени старца никто не знал, так как он никогда и ни с кем не разговаривал. Он пришёл в Новый Нижний Город более двенадцати лет назад и быстро стал завсегдатаем таверны. Своим обликом он походил на воздушного пирата, а бледная кожа свидетельствовала о том, что старик много лет провёл в Топях. Отсюда взялось и прозвище. Но, по мнению Матушки Синешейки, самым необычным в её посетителе были глаза.

Эти затуманенные и немигающие, непривычно светлые пристальные глаза, казалось, видели то, что другие не могли увидеть. Но, поскольку старик всегда молчал, хозяйка не могла подтвердить свои подозрения.

За одним из соседних столиков царило бурное веселье.

— Тост! — прокричал капитан Гриф Мёртвая Хватка, поднимаясь на непослушные ноги.

— За нас! — продекламировал он. — И за Вольную Пустошшшь!

— За Вольную Пустошь! — гаркнул Феликс.

— Во-ух-Пу-ух-вух! — запели толстолапы.

Капитан Гриф плюхнулся на стул и недовольно покосился на мохнатых гигантов.

— Бух-вух-вух, — проворчал он. — Не понимаю я, что вы говорите!

Толстолапы зашушукались. Затем Вумеру кивнула и взмахнула левой лапой.

— Вела-вух-вурра-йолла-вух, — выговорила она.

— Что она говорит? Что говорит-то? — наседал воздушный пират на Плута.

Плут улыбнулся, отчего его глаза замерцали ещё ярче.

— Она говорит, что лесной эль развязал язык Пышнобородому. Скоро он станет петь как толстолап.

Капитан Гриф зашёлся раскатистым смехом.

— Почему бы и нет. Это несложно. — Он запрокинул голову и заорал: — Вух-ух-ух-вух-о-о-о-о-о!

Феликс заткнул уши пальцами:

— Что это значит, во имя Небес?

— Разве не ясно? — Воздушный пират указал на пустую кружку. — Меня мучит жажда!

Феликс расхохотался.

— Ещё эля! И свежевыжатого сока для наших лохматых друзей! — махнул он вейфу.

Капитан Гриф поднялся со стула и потянул за собой толстолапов.

— Пускай мы говорим на разных языках, но всегда есть способ понять друг друга. — И воздушный пират стал неловко выплясывать замысловатые коленца.

Толстолапы, посмеиваясь, подхватили игру.