Оставайтесь на нашем канале - Владимир Кузьмин Страница 26

— Меня больше всего удивило, что Олег ни разу не матюгнулся. Редчайший случай.

— Нет, один раз было.

— Один раз и тихонько — не в счёт. Хотя, с чего материться, если всё по плану идёт? Иванов от бардака свирепеет и всех матом кроет. Мама моя родная!

Последний возглас относился к Лёшке, отражение которого на тёмном экране монитора увидела женщина. Вторая обернулась и тоже взвизгнула. Даже за сердце схватилась.

— Извините, я тут забылся… Забыл, как выгляжу.

— Ох не надо больше так делать! — попросила его одна из женщин. И тут же сказала в микрофон: — Это не вам. Мало ли чего визжим. Захотелось, вот и повизжали чуток. Вы там работайте, а то до полуночи протянете.

«Мне бы до полуночи протянуть и не загнуться!» — подумал Лёшка, которого опять позвали в павильон.

— Согласись, что стоило потерпеть ради такого кайфа? — спросил его Валентин, ловко снимая накладку с носа. — Завтра у нас всё быстрее получится. И сниматься в этом облике тебе надо будет всего ничего.

Лёшка мог бы согласиться и даже вслух, но сил не было совершенно. Валентин снял оставшийся макияж и протёр ему физиономию каким-то кремом. Сразу перестало свербить и чесаться, и, кажется, даже силы появились. Во всяком случае, их достало, чтобы выпить чашку горячего крепкого чаю, заваренного не пакетиком, а чайными листами. Понемногу Лёшке действительно становилось лучше.

Пока он управлялся с чаем, Лидусик закончила возиться с Серёгой, который вернулся из павильона позже.

— Ну ты даёшь! — сказал он. — Если я под собой ног не чую, то как тебе выжить удалось, ваще не понятно. Завтра тебе орден надо будет вручить «За героизм на съёмках». — Серёга чуть подумал и добавил: — Ну и мне медаль «За безропотность в служении музам».

— Молодец, что себя не забыл, — похвалил его Артём Николаевич, появляясь в гримёрке. — Могу вас обрадовать, отснятый материал полностью удовлетворил Ару, и переснимать ничего не нужно. Валя, мы человеку кожу не попортим твоими мазилками?

— Тёмка, противный, ты меня обижаешь, — Валентин сделал вид, что расстроился. — Всё самое лучшее — детям! Этим дерьмом самого Тома Круза мазали, так жив и здоров пока, а твоим сибирским мужикам и вовсе ничего не сделается.

— Э-э-э… Ты про дерьмо в каком смысле?

— В буквальном. Весь грим натуральный на основе гуано мадагаскарских летучих мышей и бразильских колибри.

Серёга посмотрел в его сторону с подозрением, но московский гримёр и ухом не повёл. Гранаткин махнул рукой и ничего переспрашивать не стал.

На следующий день в студию заявился фотограф и стал бесцеремонно фотографировать всё подряд. Больше всего его заинтересовал процесс гримирования Лёшки, который уже слепнуть начал от бесконечных вспышек.

— Так! Тут желают меня до греха довести? Прости меня, Господи! Кто-нибудь уберёт отсюда этого идиотского папарацци? — очень по-доброму спросил Валентин, адресуя свой вопрос напрямую фотографу. Тот обиделся и хлопнул дверью. Но через пять минут вернулся и очень вежливо спросил:

— Извините. Вы не позволите сделать мне ещё несколько кадров?

— Дозволим, если не станете меня толкать и выключите вспышку, — так же любезно ответил ему Валентин.

— Я бы с превеликим удовольствием, но без вспышки не выйдет.

— Выйдет, выйдет! — успокоил его гримёр. — Сейчас такая техника, что всё получится. Вы уж, пожалуйста, не переживайте по такому пустяковому поводу.

Папарацци сделал несколько снимков, стараясь быть незаметным, и без вспышки. Затем откланялся в буквальном смысле и сказал, что будет ждать в коридоре.

— Он, Лидусик, — отвечая на немой вопрос своей коллеги, сказал Валентин, — сюда не один пришёл, а со своим главным редактором. Вот и рвение свыше разумного проявлял. А как я его послал, побёг своему начальнику ябедничать. Главный же сей, лепший и наидревнейший друг нашего Артемоши, и все эти съёмки и репортажи организовал по его просьбе. Какими словами он фотографу на его жалобы отвечал, даже и предположить не берусь. Может, я таких слов и не знаю, вон какое положительное и воспитательное воздействие они оказали!

Прибежал помреж, велел выдвигаться на исходные, заранее подготовленные позиции — то есть в павильон топать. У входа их ждал режиссёр компании какого-то мужчины; тот был высок и, скорее, могуч, чем толст, и чем-то неуловимо походил на Артёма Николаевича.

— Живописно! — сказал мужчина, разглядывая Лёшку с Серёгой. — Тёмный, а ты в курсе, что этот Кузнецов сын Володьки Кузнецова? Вспомнил, о ком речь?

— Из команды КВН?

— Точно.

Лёшка даже не удивился тому, что Артём Николаевич с его отцом когда-то знаком был. Он давно уже заметил, что попал в странную компанию, в которой все всех знают.

— Ребята, Леонид Аркадьевич, — режиссёр кивнул на своего знакомого, — просит вас ещё немного попозировать. У нас ещё пять минут до начала. Лады?

— Эк всё повернул и на меня стрелки перевёл, — засмеялся Леонид. — Это ж ты меня просил фотосессию организовать.

— Ты мне воспитательный момент не срывай. Я же должен сделать вид, что ни в чём не виноват!

Ребята прошли в павильон, а эти двое продолжали препираться. Похоже, они по таким перепалкам соскучились и получали от них удовольствие.

Фотосессию бесцеремонно прервали в самом разгаре. Просто объявили, что начинаются съёмки и посторонних просят удалиться. Фотограф в этот раз обижаться не стал, а Лёшке неожиданно стало приятно оттого, что он здесь не посторонний.

С последними кадрами съёмок в гриме закончили довольно быстро, во всяком случае, Лёшка чувствовал себя не таким измотанным, как накануне. Его разгримировали, и тут же загримировали по новой. Но из всех его джинновых прибамбасов остались только крохотные рожки на голове. Общим числом четыре штуки. Четыре миниатюрных рога были вплетены в волосы так аккуратно, что почти не ощущались. Лёшка не сильно разбирался в джиннах и демонах, так что даже особого внимания на их количество не обратил. А вот для чего Валентин при каждом переодевании вносит в его грим какие-то мелкие изменения, он так и не понял.

Сами съёмки состояли из таких коротких фрагментиков, что Лёшка сбился со счёта. Зато время пролетело незаметно и усталости он почти не чувствовал.

— Стоп! Снято! Всем спасибо, — наконец сказал Артём Николаевич. — Мальчишки, завтра кастинг! Не опаздывать.

— Сам не опоздай, — вставил своё словечко Арон.

— Что за грязные инсинуации?

— Ты же нас с Валей завтра должен проводить, а до этого накормить…

— … и напоить! — подхватил Валентин.

— Вы мне при детях мой высокий моральный облик портите своими гнусными и непонятными намёками! — гневно заявил режиссёр. — Оставлю вас без сладкого!

— А с нас и горького достанет, — жизнерадостно согласились те.