Янка - Тамара Михеева Страница 25

Таль кивнул. Отлегло.

– Просто можно ведь и серьезное дело сделать. Ты поработай в горах, а там видно будет. Чего не в школе-то? Или уже каникулы?

– Отец утонул. Семью кормить надо, – хмуро бросил Таль. – На экзамены отпустите только.

– Вот оно как, – вздохнул мужик, и взгляд его стал особенный, но совсем не сочувствующий. Таль почувствовал себя рабом на невольничьем рынке, будто его оглядывали с прицелом, пытаясь понять: сколько он стоит?

Маме про горы Таль сказал в последний момент. Она, конечно, стала ругаться, кричать на него, заревел Пашуня.

– Хватит, мам, чего ты?

– А ты чего? Вот ты чего? Куда тебя несет? Что бы мы здесь не заработали? Да скоро народ повалит, и Анютка уже сколько разрисовала камней-то! Приедут отдыхающие, вместе продавать будете…

– Ага, проживешь на камешки, – Таль в эту затею не верил.

Да и как они себе это представляют? Он самый старший, к тому же пацан, и будет дома сидеть, в школу ходить, когда даже Анютка работает? Интересно, что бы отец по этому поводу сказал! Нет уж, он все решил.

– А школа? А экзамены?

– Отпрошусь и приеду сдавать.

Перед самым отъездом в горы Таль зашел за Янкой на работу. Теперь она не могла отвертеться, покраснела, как будто он ее в воровстве уличил.

– Давай помогу, – Таль деловито перехватил у нее ведро со шваброй, понес выливать.

– Откуда ты узнал?

– От верблюда.

Они сложили тряпки, ведро, швабру в каморку, сдали ключ на вахте и пошли по Поселку. Таль мог взять ее за руку, но боялся.

– Маму с Пашуней вчера в больницу забрали.

– Что? – развернулась к нему Янка, глаза – как два озера, подернутых ряской.

– Да простыл он чего-то. Кашляет сильно, два дня температуру сбить не могли. «Скорую» вызвали, а они отвезли. Но, говорят, ничего страшного, просто так спокойнее.

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Вот говорю, – улыбнулся Таль. – Ночью увезли.

– А про температуру?

– Ну, а что бы ты сделала? У тебя своих дел выше крыши…

Янке стало обидно. Значит, Пашуня – не ее дело? Она ему и игрушки, и ползунки-распашонки, и тете Нияре витамины… Но Таль взял Янку за локоть, развернул к себе, сказал серьезно:

– Янка… девчонки там одни остаются. Я-то уезжаю завтра рано утром. Присмотри за ними, ладно? Мне больше не на кого их оставить. Сама знаешь…

Янка молча кивнула.

– У них все есть, ты не думай, мы пенсию недавно получили, я продукты закупил, так что без этого давай… Просто… ну, маленькие они еще, мало ли, вдруг забоятся ночью одни…

– Конечно, Таль, я отпрошусь у мамы и могу даже ночевать с ними, да?

– Спасибо, – сказал Таль так серьезно и проникновенно, что Янка закусила губу, чтобы сдержать подбирающиеся к глазам слезы.

Домой они шли по самой богатой улице Поселка, где друг за другом стояли роскошные виллы, напоминающие поместья девятнадцатого века, с садами, чугунными воротами, за которыми можно было разглядеть фонтаны и беседки. Ленивые охранники скучали у таких ворот, и Таль с Янкой старались проходить побыстрее. Но около одной виллы Таль остановился. Правда, не у самых ворот, а подальше. Провел ладонью по забору, заглянул в сад.

– Знаешь, – сказал он, сжимая кулаки вокруг прутьев узорчатой решетки, – я понимаю, как произошла революция.

Янка удивленно глянула на него.

– Когда я смотрю на эти особняки и думаю о том, что вот сейчас приду домой, а там Анютка и Маруся и надо чем-то их покормить… я бы тоже взял в руки оружие.

– Не знала, что ты коммунист, – насмешливо сказала Янка.

– Да при чем здесь коммунист?! – тут же вспылил Таль. – Я просто говорю, что понимаю, как это произошло.

В горах Талю было хорошо. Воздуха много. Тишины. Все звуки яйлы вплетались в эту тишину: ветер, звон кузнечиков, шелест травы, вскрики птиц… Работы тоже было много. Они собирали траву на яйлах и воровали лаванду с совхозных полей. Воровать оказалось весело. Так раньше они арбузы с бахчи катали с ребятами. Янка тогда тоже с ними ходила. Таль о Янке думал все время. О маме с Пашуней и девочках он тоже думал, но это было другое, привычное.

С Янкой он мысленно вел бесконечные разговоры. Вспоминал, как они на Чертовом камне собирали мидии три лета назад, как она разодрала себе руки с непривычки и как потом они варили мидии в помятой железной кружке, которую Таль припрятал у заветного камня. Много чего вспоминал Таль. И не замечал работы, хоть спину к вечеру ломило, ноги гудели, пальцы опухали. За водой приходилось ходить к далекому роднику, еду варили по очереди. В их бригаде он был самым младшим, но никто его не жалел, никаких поблажек не делал. Талю это даже нравилось. Нравилось быть как все. Только пить он отказывался. Он понимал, что, если бы отец не был пьян в ту ночь, он бы выплыл. Таль не знал никого, кто плавал лучше отца. Да если бы он не был пьяным, он бы и на берегу один не оказался.

Хозяин недобро усмехался, если видел, как Таль упрямо отказывается от выпивки. Все его так и называли – Хозяин. Будто не было имени у человека. Он появлялся раз в неделю на своем джипе, забирал сборы и исчезал там, внизу, где была жизнь. А тут – только тишина.

Однажды Хозяин приехал не один, привез молодого парня, интеллигентного на вид, похожего чем-то на Янкиного дядьку, и тоже в форме егеря. Они о чем-то говорили у машины, Таль увидел, что Хозяин мотнул головой в его сторону. Потом и правда подозвал его.

– Дело есть, – сказал он весомо. – Серьезное. На большие деньги.

Таль весь напрягся. Он много чего от мужиков наслушался. И про наркотики, и про паленую водку.

– Если сделаешь, до конца лета будешь безбедно жить.

– Чего делать-то?

Они осмотрели его в две пары глаз, будто оценивая, можно ли ему доверять.

– Ты ведь болтать не будешь, парень, да?

– Не из болтливых.

– Да это я понял уже, – усмехнулся Хозяин. – Ну, так ты ведь понимаешь, что мы тебя завсегда найти сможем. И семья у тебя большая.

«Будто в дурацком кино каком-то», – чуть не сплюнул с досады Таль.

– Можжевеловую рощу у Верхнего Перевала знаешь?

– Заказник, что ли?

– Да.

– Ну, знаю.

– Вот и отлично!

Дело было нехитрое. Пробраться в темноте к роще и поджечь подлесок. Жара стоит уже второй месяц, вспыхнет от одной спички. Таль не спрашивал зачем. Скорее всего, из-за земли. Захотел какой-нибудь богач виллу построить в этом месте, а нельзя, заказник! Нет заказника – нет запрета, строй не хочу. Таль сразу вспомнил их с Янкой разговор про революцию и как она его коммунистом обозвала. А сейчас вот он, наоборот, получается, за тех, кто на виллах. Видела бы Янка! Ну и что? И ничего бы не сказала. Если бы услышала, сколько ему заплатят. До конца лета безбедно! Да они год на эти деньги жить смогут! Анютке новые сапоги на зиму купит. Маме – пальто.