Десять секретов школы Квиксмит - Лорис Оуэн Страница 25

– Не. Ве. Ро. ЯТНО, – прошептал Альберт.

Ребята задрали головы и посмотрели на старинную кирпичную кладку. Тонкая стрелка на ближайшем циферблате без устали отсчитывала секунды.

– Что-то здесь не совсем так, – вдруг сказал Альберт, почесав голову.

– Я не вижу ничего необычного, – возразил Кип и пожал плечами.

– Знаешь, моя мама уверена, что я стану часовщиком, – проговорил Альберт, не сводя глаз с башни.

– А ты этого хочешь? – спросил Кип.

– Да, наверное. По крайней мере, раньше. Но теперь, когда я попал сюда, мне почему-то кажется, что могут быть варианты и получше. Понимаешь? Что-то такое, о чём мы пока даже не догадываемся! Было бы круто стать первым, кто сделает что-нибудь невероятное. Это как первым подняться на Эверест или ступить на Луну. Только можно совершить гораздо более странное… А ты?

– Я хочу стать врачом. Чтобы помочь маме.

– Она больна? – спросил Альберт.

– Врачи давно от неё отказались, – признался Кип. – А мы – нет. Я и мой папа. Мы никогда не смиримся.

– Если в мире существует средство, чтобы ей помочь, оно должно быть именно здесь, – серьёзно заявил Альберт.

Кип с благодарностью посмотрел на нового друга и кивнул. Обычно, когда люди узнавали о его маме, мальчику предстоял тяжёлый и неприятный разговор. Люди задавали вопросы, на которые он совершенно не хотел отвечать.

Но Альберт был совсем другой.

– Ой, смотри, первый квикет! – воскликнул Альберт. – Забирай!

Квикет сверкал на клумбе с ромашками. Кип наклонился, чтобы коснуться его, но золотая буква К ловко отпрыгнула в сторону. Альберт захихикал, глядя, как она резво скачет среди цветов.

Наконец, после нескольких неудачных попыток, мальчикам удалось поймать шустрый квикет. Когда Кип провёл по нему пальцем, раздалось негромкое «др-р-р-р-р» и буква исчезла.

Вторым местом в списке значилась библиотека. Она находилась на холме за мастерскими и лабораториями и была похожа на древнеримский прямоугольный храм с огромными колоннами. Альберт отыскал очередной квикет, уютно устроившийся на кресле-мешке в читальном зале.

Затем они заглянули в Портьеру: небольшое кирпичное здание с пятью приземистыми печными трубами, сбившимися в кучку на крыше, как стайка пузатых каменных пингвинов. Портье, который находился в холле, разбирал письма и посылки, а коварный квикет прятался в пустом отделении для бумаг.

– Теперь осталось найти Трескнебесную башню, – сказал Альберт, когда они покинули Портьеру.

Это было нетрудно. Парящая белая башня, которую Кип уже видел на дне открытых дверей, оказалась настолько огромной, что её можно было заметить с любого места. Когда мальчики вышли на огромную площадь, окружавшую башню, они обнаружили, что она совсем не белая, как им представлялось раньше, но целиком состоит из дыма или облаков, которые беспрестанно клубились. Основание было сделано из перекрещивающихся металлических прутьев: они сразу напомнили Кипу опоры линии электропередачи.

– Я даже верхушку не вижу, – удивился Альберт.

Внезапно толщу облака пронзила красная вспышка, как будто внутри дохнул огромный дракон. Сознание Кипа мгновенно заполнило слово, рождающее смертельный ужас: «МОЛНИЯ». Паника охватила мальчика. Эта паника была единственным, что осталось у него в памяти о том дне, когда они потеряли Сьюзен.

Мальчик сел, сделал несколько медленных вдохов, как его учил психотерапевт, когда Кип был маленьким, и попытался вообразить какую-нибудь успокаивающую завихрюшку.

Из оцепенения его вывело негромкое знакомое «др-р-р-р»: это Альберт поймал очередной квикет.

– Ты в порядке? – спросил друг.

– Просто задумался, – ответил Кип.

– Ладно. Бежим в Портретную галерею!

Шарнемоль остановился перед дверью в Небесный дворец, за которой оказалась тихая и пустынная галерея.

Сотни портретов в красивых рамах висели в просторном овальном зале: причём не только на стенах, но и просто в воздухе.

– Запрос к КОТИК, – сказал Кип, вспомнив, что у суперкомпьютера можно спрашивать что угодно. – Кто все эти люди?

– Квиксмиты – величайшие мыслители, память о которых вечно чтится в стенах школы.

Кип нашёл портрет Мотукомухумуху Канекенеке, который с радостной улыбкой ставил на место последний фрагмент своего изображения в виде пазла-головоломки. Аделаида Твисс тоже была здесь: улыбающаяся, совсем молодая, она делала стойку на руках прямо на скимми.

Мальчики бродили среди рам и читали вслух всё новые и новые имена. Кипу были знакомы лишь два или три.

– Хильдегарда Бингенская… Аль-Хорезми… Леонардо да Винчи… Мэри Эннинг… Шатьендранат Бозе… Алан Тьюринг… Эмми Нётер… Вера Рубин… Эдуард Элгар… Эрвин Шрёдингер… Энни Джамп Кэннон… Рейчел Карсон…

Вскоре ребята нашли два последних квикета, сверкавших, как серьги, на одном из портретов.

– Смотри, это же Терра Квиксмит! – воскликнул Альберт.

Глаза у Терры были тёмно-бирюзовые – цвета океанской бездны, пронизанной нитями серебристых морских искр. Морщинки женщины-мыслителя пересекали лоб, обрамлённый завитками мягких, коротко подстриженных волос оттенка жжёной карамели.

– Я думал, что в те времена женщины предпочитали длинные волосы, – пробормотал Кип.

– Только не Терра, – ответил Альберт. – И она даже не носит пышного платья с разными оборочками и кружавчиками. И вообще, довольно странная поза для портрета, тебе не кажется?

Квиксмит выглядела очень сосредоточенной, однако чуть-чуть улыбалась. В одной руке она держала книгу, вторая была вытянута, и на ней сидел чёрный попугай. За ухо Терры был заправлен синий лютик.

– Пожалуй… есть немного, – вынужден был признать Кип.

– Я и не знал, что бывают синие лютики, – произнёс Альберт.

– И чёрные попугаи, – добавил Кип.