Сто фактов обо мне - Ирина Андрианова Страница 24

Я и Люся на ее машине поехали туда, где снимали кино.

– Как ваше отчество? – спросил я. – Я слышал, вас Люсей зовут.

– Не надо отчества! – радостно отозвалась она. – Люся – для тебя и для всех!

Она вела машину классно, уверенно. Рассказывала о том, что кино всегда будет живо, люди ленятся читать книги, а тут – история на блюдечке, разыграна и снята.

– Ты когда-нибудь участвовал в кастинге? – спросила Люся, делая поворот.

– Почти… «Носишь брекеты? Участвуй в кастинге!» – бодро отрапортовал я.

– Что-что-что? – рассмеялась Люся.

– Ничего смешного, – сказал я. – Нашел в Мнете объяву: «Носишь брекеты? Участвуй в кастинге! Проводится кастинг юношей и девушек с брекетами для участия в рекламной фотосессии. Возраст участников – от 12 до 35 лет. Отобранные кандидаты получат от 200 до 400 гривен за фотосессию. Сделанные снимки будут использованы в печатной рекламе».

Люся смеялась. Ее смех сыпался, как теплый дождь. Я еще в тот момент подумал, что рядом с Люсей становлюсь другим, вижу мир в поэтическом измерении.

Вон пошел мужчина с развевающимися волосами, он похож на бога ветра Борея.

– И что… помешало? – наконец сквозь смех выдавила Люся.

– Банальность, – откликнулся я. – Брекеты не ношу. И еще надо было за гривнами переться в Харьков.

– А! Уважительные причины! – согласилась Люся. – Сейчас я тебя познакомлю с очень активной дамочкой. От нее многое в кино зависит. Будь с ней естественным.

– Норм! В носу можно поковырять? – оживленно поинтересовался я.

– Ну не до такой же степени! – снова рассмеялась Люся. – Быть естественным – значит быть самим собой. Воспитанным человеком.

На проходной кинокомпании два пузатых охранника потребовали у меня паспорт. Я не лох носить свой паспорт туда-сюда, тем более что получил его совсем недавно. Он лежит дома, на книжной полке, вместе с отцовским паспортом.

Я думал, что сейчас меня развернут к выходу – бай-бай, мальчик, до скорых встреч! – но Люся ловко договорилась с охранниками, отпустила комплимент: мол, у них в каморке обалденно пахнет домашним борщом, кто ж такую вкусноту готовит? Охранники оживились, начали приглашать Люсю к своему холостяцкому столу, но она откорректировала: «Да-да, в другой раз, а сейчас мы спешим, пустите меня и мальчика в святая святых – кинокомпанию! Под мою ответственность, ладно? Он в следующий раз обязательно принесет паспорт!» Охранники безропотно сдались, распахнули двери. Пока мы с Люсей шли по двору кинокомпании, я думал, что Люся подняла этим двум аппетит.

В кинокомпании мы оказались в коридорах, они разворачивались перед нами, как лабиринт. Там было много нервных, суетливых людей, многие не ходили, а бегали с такими лицами, будто началась война. На кушетке рыдала крупная женщина, ее длинные рыжие волосы свешивались на раскрытый блокнот. Я видел, как тяжелые слезы шлепаются на влажную блокнотную страницу.

– Не прошла кастинг, – шепнула Люся. – Бывает.

Люся втолкнула меня в белую с золотом дверь. Мы оказались в маленькой комнате, в которой прямо на столе сидела тетка в обтягивающих брюках и с кем-то ругалась по телефону.

– Я тебе говорю о сроках, а ты!.. – орала тетка. – Сорвали план, что я Демченко скажу? Ты же знаешь, он камня на камне…

Тут тетка увидела нас, коротко кивнула, показав свободной рукой на стулья около стола, повернулась к нам спиной.

– Паш, не надо бла-бла-бла! Я бы тебе ответила, но тут дети!.. Всё! У вас есть ночь!.. Ночь, Паша, это вечность!

Тетка швырнула трубку на стол, повернулась к нам и уставилась на меня.

– Люсь, – сказала тетка, – он же лось, прости господи! Усы растут! А нам нужен мальчик в самом начале пубертатного периода!

– Где ты увидела усы, Марьян? – тут же встала на мою защиту Люся. – Всего лишь младенческий пушок!

– Не морочь голову! Мне целыми днями все морочат голову! – решительно сказала тетка и обратилась ко мне: – Как тебя зовут?

– Валера.

– Вот! – обрадовалась тетка, посмотрев на Люсю. – И голос – труба! Мужик! А у нас по истории невинный, обиженный жизнью мальчик. Разве этот обиженный? Этот кого хочешь сам обидит.

– Я? – удивился я. – Зачем мне кого-то обижать?

Я увидел, что Люся расстроилась, померкла. В ней, словно в волшебной лампе, мерцал свет, а сейчас он стал крошечным, невидным. Ну конечно, тетка в обтягивающих брюках привычно рубила сплеча.

– Хотите, я вам станцую и спою? – спросил я. – Вы же режиссер по кастингу?

– Да. – Тетка удивилась, что я осмелился еще раз подать голос. – А что ты можешь, Валера?

– Многое, – скромно ответил я. – Такое, что вы не можете.

Тетка слезла со стола и уселась в кресло, скрестив руки на тощей груди.

– Вперед! – скомандовала она. – У тебя две минуты!

Я люблю одну группу, знаю ее тексты наизусть. Я начал раскачиваться, притоптывать на месте, как рахитик, и, конечно, загундосил:

– «Стремление летать, смотри, как бы летально все не вышло, ведь солнце насморк обжигает вспышкой. Комета, астероид – это булыжник, поднявший шанс есть упасть на землю с грыжей. Все хотят звоночки, люди, деньги, блата, всё серьезно, но порой хватает света от дисплея телефона. На… звезды, и мне плевать, что вы там были, я-то не был, и я не хавал звездной пыли, яда неба. А ты корнаешь ногти и кусаешь локти. Смотри не лопни, сегодня страшное предсказывал синоптик…»

– Стоп, стоп, стоп! – заорала тетка. – Что это такое?!

– Группа «Монтескьё». Хип-хоп.

– Черт, сколько всего напридумали! – возмутилась тетка. – Откуда эта «Монтескьё»?

– Справка, – монотонно объявил я. – «Монтескьё» – это дань уважения великому французскому мыслителю и тем временам, когда представители высшего сословия не чурались выражать идеи справедливости. В группе два участника, их творческие пути начались вдали от столицы, теперь сошлись в Москве.

– И это… всё? – выдохнула режиссер по кастингу.

Она еле сдерживала негодование, зато Люся развеселилась. Я видел, как она прижимала ко рту руку, чтобы не расхохотаться.

– Нет, еще кой-чего. Творческое кредо группы, – скромно объявил я. – «Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал». Шарль Луи де Секонда Монтескьё.

Режиссер по кастингу вскочила, начала бегать по комнате, она то прижимала пальцы к вискам, то крутила головой. Но вдруг остановилась, подскочила ко мне, обняла и объявила:

– Умница! Ты был в образе! Такого я еще не видела!

Я поднял вверх правую руку, мол, победа, и посмотрел на Люсю. Она пыталась быть серьезной.

– Люся! – завопила режиссер по кастингу. – Да, у тебя чутье, ты видишь таланты… Этого не отнять… Но, знаешь что… Давай он будет для следующего раза?! А?! Валер, поди на ресепшен, скажи, Заморская прислала, заполни анкету, там еще надо сфоткаться… Я буду тебя иметь в виду!