Эликсир Купрума Эса - Юрий Сотник Страница 23

– Зоя, а где директор? – прошептала вдруг Нюся.

– Какой директор? – не поняла Зоя.

– Дворца пионеров.

– Внизу сидит. С педагогами. Мы, когда увидим того мальчишку, дадим ему пройти, а сами спустимся к директору и скажем. И вообще молчи, пожалуйста! А то ведь услышат – и всё пропало.

Наверное, минут пятнадцать Нюся не произносила ни слова. Сидеть с поджатыми к груди коленками было очень неудобно, ноги стали болеть.

– Повернись! – прошептала Зоя. – Спиной ко мне повернись!

Обе повернулись спиной друг к другу, боком к стене и вытянули ноги. Теперь Зоя, не поворачивая головы, могла видеть часть лестничной площадки, а Нюся ничего увидеть не могла: перед ней была лишь тёмная боковая стена коридора.

То и дело перед глазами Зои возникали ноги выходивших на площадку старшеклассников, а потом, когда они сбегали вниз по лестнице, Зоя видела их спины и, наконец, затылки. Шаги в коридоре звучали всё реже… И вот наступила минута, когда они совсем перестали звучать. За спиной у Зои послышался жалобный шепоток:

– Зоя! Мне кажется, что ты… что ты от меня что-то скрываешь.

– Ну что я от тебя скрываю? Ну что? Ну… – Зоя не договорила, и обе разом затихли.

Внизу послышались шаги и голоса. Скоро Зоя увидела, как по лестнице подымаются две женщины и мужчина. Женщины говорили о какой-то стиральной машине, их спутник молчал. Все трое миновали площадку и пошли дальше, на третий этаж.

– Зоя, кто это? – прошептала Нюся.

– Одна – техничка, мужчина – дежурный педагог, а третья – не знаю кто. Должно быть, из этих… администраторов.

– Зоя, а почему ты им не сказала, что мы тут сидим?

– Это зачем ещё? – изнемогая от злости, спросила Зоя.

– Ну чтобы они знали, что мы тут… дежурим.

Зоя была в отчаянии. И чёрт её дёрнул связаться с этой дотошной Нюськой! Ну что ей ещё можно наврать?

– А потому… а потому, что директор не велел им говорить, – прохрипела она сердито. – Потому, что эта… которая про стиральную машину… она как раз мать того самого мальчишки! Понятно тебе?

– Понятно. Только, Зоя, мне кажется, что ты меня обманываешь.

– Ну и пусть тебе кажется! Скоро сама поймёшь, как я тебя обманываю. Сиди и молчи только!

Нюся опять притихла. Сверху приглушённо доносились голоса, временами там негромко хлопали двери. Так прошло ещё несколько минут. Потом трое взрослых спустились на второй этаж и прошли в дальний конец коридора. Судя по звукам, доносившимся до неё, Зоя поняла, что взрослые отпирают ключом дверь каждого помещения, осматривают его и снова запирают дверь. Голоса, скрежет ключей в замках, стук дверей слышались всё ближе, и Зоя забеспокоилась: а что, если взрослым вздумается заглянуть за щиты?

– Биохимию можно не открывать, – уже совсем близко сказал мужчина. – Они сегодня не занимались.

И уже совсем рядом брякнул ключ в замке, скрипнула дверь, щёлкнул выключатель.

– У электроников тоже порядок, – проговорила женщина.

Ещё через несколько секунд дверь лаборатории электроники была заперта, свет в коридоре второго этажа погас, и трое взрослых стали спускаться по лестнице, слабо освещённой снизу.

– Зоя! – слабо пискнула Нюся.

И тут сердце у Зои как-то по-нехорошему забилось, и её охватила тоска и сомнение. Вот совсем скоро трое взрослых уйдут, и они с Нюськой останутся тут одни. Да, конечно, когда рядом Нюська, сидеть в пустом и тёмном здании не страшно. Ну, а что будет, когда здесь появится тот самый «кто-то», кого Зоя так легкомысленно вздумала «разоблачить»? Теперь она была бы рада-радёхонька, если бы им оказался Купрум Эс, пусть даже и сумасшедший: всё-таки от старенького учителя всегда можно увернуться, всегда можно убежать. Но сейчас Зоя была почти уверена, что это не Купрум Эс. Тот, кто не боится пробираться сюда каждую ночь, должен быть сильным, смелым, ловким и, конечно, безжалостным, готовым на всё! Теперь Зое было ясно: как только она увидит этого страшного «кого-то», она и думать забудет о том, чтобы пробраться в вестибюль да ещё вести там телефонные разговоры. От ужаса она шевельнуться не сможет, даже вздохнуть глубоко не посмеет! А ведь мямля Нюська может зареветь с перепугу, и тогда этот «кто-то» хладнокровно их пристукнет.

Зоя подумала о том, что она могла бы сейчас спокойно лежать в постели, слушая, как в соседней комнате негромко разговаривают родители. Вспомнилась Зое записка, оставленная ею в холодильнике, и она ясно себе представила, как взволнованы сейчас домашние, подумала, что её уже ищут, хотя она и просила этого не делать. И ей стало горько от мысли, что никто не догадается поискать её во Дворце пионеров. И Зое очень захотелось оказаться дома, успокоить родителей и успокоиться самой. А тут ещё эта Нюська всё чаще и всё жалобнее попискивала шепотком:

– Зоя!.. Ну, Зоя!.. Зоя!..

– Сиди тихо! Я сейчас… – шепнула вдруг Зоя. Она выползла на площадку, тихонько, держась за перила, спустилась на несколько ступенек и стала прислушиваться к тому, что делается внизу.

Вестибюль был по-прежнему освещён, но голосов там не было слышно. Зоя знала, что внизу расположены фойе, зрительный зал со сценой и примыкающая к ней гримёрная. Как видно, взрослые проверяли теперь, всё ли в порядке в этих помещениях. А может быть, входная дверь ещё не заперта? А если и заперта, может, ключ торчит в двери? Может, сказать Нюське, чтобы она вылезала из убежища, быстренько спуститься вниз, а там… Ох, как хорошо было бы оказаться теперь на улице, на свободе!

Но тут Зое представилось, как она появляется домой, как рассерженные родители допрашивают её, где она пропадала и что означает эта дурацкая записка. А что будет завтра в школе? Ведь Нюська же растреплет всем, как они просидели весь вечер за щитами и затем сбежали, так ничего и не совершив. И конечно, Маршев с Рудаковым поймут, что Ладошина решила их опередить в поимке злоумышленника, но в последнюю минуту струсила. Маршев, может быть, и промолчит, но Рудаков уж не постесняется выставить её на посмешище.

И Зоя, собравшаяся было позвать за собой Нюсю, вцепилась в перила и не двинулась.

В вестибюле послышались шаги и голоса. Зоя услышала, как одна из женщин сказала:

– Вырубайте свет, Виталий Филиппович! Вестибюль погрузился во мрак.

– Идёмте, товарищи, – произнёс мужской голос.

Стукнула внутренняя дверь застеклённого тамбура у входа, щёлкнул ключ в замке. Через несколько секунд стукнула дверь наружная.

– Зо-о-оя!.. Ну, Зо-о-оя!.. – тихо послышалось наверху.

Зоя не ответила. Она на цыпочках добралась до нижнего пролёта лестницы, свернула на него и спустилась по нему до конца. Свет от луны да от фонарей в саду просачивался сквозь полупрозрачные занавеси на больших, как витрины, окнах. Зоя смогла разглядеть почти весь пустынный вестибюль. Теперь, когда путь к отступлению был отрезан, у неё даже стало легче на душе: не надо было мучиться, колебаться. Зоя вернулась на второй этаж и, стоя на площадке, сказала хотя и не громко, но уже не шёпотом: