Жил-был такс - Елена Арифуллина Страница 22

— Скоро Лето наступит, а я никак в бассейн не соберусь! — сердилась Мама-Таня.

— Скорей бы Лето пришло! — вздыхала Дашка.

Один Сашка о Лете помалкивал. Только иногда смотрел на календарь.

Макс настораживал уши-пельмешки и пытался разобраться, что к чему.

Кто это — Лето? Как оно пахнет? Оно в перьях, джинсах или в шерсти? Если оно должно прийти, то когда? С ним можно подружиться? Если оно может наступить, то будет ли оно наступать на лапы и хвост?

Однажды Лето ему приснилось. Оно было рыжее — как Сашка, лохматое — как Лорд и веселое — как Рома-попугай. Пахло оно просто замечательно: горячим асфальтом и свежескошенной травой…

Тут Макс проснулся.

Таксичье любопытство не давало ни есть, ни гулять, ни грызть спокойно. У кого бы спросить про Лето?

— Маврик, а Маврик…

— Мря?

— Ты только не смейся, ладно?

— Хорошо, не буду… — Маврик растопырил усы для солидности.

— А что такое Лето?

Желтые глаза Маврика вылезли на лоб — как у резинового, порядком погрызенного Максом крокодила.

— Ну, ты даёшь! Правда не знаешь, что ли?

— Маврик! Укушу!

— Подумаешь, испугал! Просто ты мелкий, лета еще не видел. Ладно, слушай. Короче, лето — это время года такое. Жара, спасу нет. Линять приходится. Вот видел, на улице белый пух клочьями летает?

— Ну да. В глаза лезет, в нос… Чихаю всё время.

— Это деревья линяют. Тополя называются. Когда у них линька начинается — значит, лето вот-вот придет.

— Вот оно что… А ты откуда это всё знаешь?

— Так я старше тебя, мне уже два года.

— А потом что будет?

— Потом будет суп с котом!

— Маврик! Что за выражения! — Мавра неслышно вошла на бархатных лапах.

— А чё такого?

— Макс, ко мне! — позвала из кухни Дашка.

Звякнула миска, запахло овсянкой. Макс понесся завтракать, только уши-пельмешки захлопали на бегу.

Через пару дней начались чудеса.

Сашка-Дашка пришли домой с хитрыми и веселыми физиономиями. Вечером все собрались на кухне, ели что-то холодное, очень вкусное — Максу дали немного попробовать — и разговаривали.

— Какие планы на каникулы? — спросил Папа-Костя.

— Для начала поработать, — ответила Дашка, переглянувшись с братом.

— Поработать так поработать. А где и кем?

— Промоутером, листовки раздавать на улице.

— Меня не берут, — сердито сказал Сашка. — Мал, говорят, подрасти немного.

— Он мне помогать будет! — поторопилась вмешаться Дашка. — Обед привозить, да мало ли что…

— А велик на ходу?

— Конечно! — удивился Сашка.

— Вообще-то нормальные родители сначала детей про оценки спрашивают… — ядовито протянула Дашка.

— А мы — ненормальные! — безмятежно сказал Папа-Костя. — Правда, Таня?

— Конечно! Зачем спрашивать? Оценки ваши — вот вы сами и рассказывайте.

Младшие Кузнецовы опять переглянулись.

— Давай ты первый…

— Давай. Значит, у меня две четверки и одна тройка. Четверки — по рисованию и пению. А тройка — по физкультуре. Остальные пятерки. Вот.

— Та-а-ак. Молодец. А с физкультурой что?

— Бегаю плохо, — мрачно ответил Сашка.

— Говоришь, что плохо — значит, сможешь лучше. А у тебя что, Дарья?

— А меня по английскому трояк… И по истории. Остальные нормально.

— А подробнее? — голос Мамы-Тани стал медовым, точно как у Мавры перед тем, как она устраивала сыну выволочку.

Дашка фыркнула и метнулась в детскую. Через минуту вернулась и шмякнула на стол тонкую книжку в ярком переплете.

— Вот, пожалуйста! Заодно распишитесь, как все нормальные родители!

— Так мы же ненормальные! — ответил Папа-Костя. — Тогда уж и ручку тащи. А ты молодец — смотри, Таня.

— Конечно, молодец.

— И когда на работу?

— Послезавтра! — хором ответили Дашка с Сашкой.

Тополя вовсю линяли. Лето пришло окончательно. Навалилась жара, и Сашка выгуливал Макса рано утром. Все знакомые разъехались: и Хрюня — француз, и хаски Оскар… Остался только Арчи — йорк, и с тем не поиграешь. Из-за жары его остригли чуть не наголо. Арчи стал сам на себя не похож, стеснялся и торопился домой.

Дашка целый день пропадала на работе. Сашка отвозил ей обед на велосипеде, а Макс оставался дома — скучать. Рома-попугай переселился на лоджию, где теперь висела его клетка. Мавра лежала на подоконнике, жмурилась и на все приставания отвечала: «У меня солярий!» Маврик просто валялся на солнце кверху брюхом…

Поэтому, когда Сашка в очередной раз собрал пластиковую коробку с едой для Дашки, Макс принёс поводок и сел на задние лапы.

— И не думай! — строго сказал Сашка. — Гулять только вечером, понял?

Макс, конечно, понял. Но отступать не собирался.

— И что с тобой делать?

«С собой взять, вот что!» — сказал Макс хвостом, заколотив им по коврику у двери.

— Эх, ладно уж… — Сашка пристегнул карабин к ошейнику. — Тогда на автобусе поедем.

Макс был и на это согласен.

В автобусе было шумно и тряско, а запахов столько, что Максов нос никак не мог в них разобраться. Только принюхался как следует, а Сашка уже протиснулся к выходу и потянул поводок.

Поспевая за Сашкой со всех коротких лап, Макс продолжал принюхиваться. Люди, люди, люди… собаки, голуби, кошки… свежая вода в фонтане… пирожки… а вот и Дашка где-то неподалеку… всё ближе и ближе…

Макс тявкнул от восторга и бросился вперед — так, что Сашке пришлось бежать следом.

— Явился наконец! У меня давно в животе бурчит! А Макса зачем с собой поволок? Фу, негодная собака! Отстань! Лапы грязные!

— Он так просил, я не удержался. Давай сюда листовки. Иди поешь, я тебя подменю.

— Макс, ко мне!

Дашка устроилась на скамейке в сквере и принялась уплетать за обе щеки. Максу тоже кое-что перепало: кусок сосиски и сырная корочка.

— Пошли! Сашка там заждался.

Макс облизнулся и затрусил следом за Дашкой.

Сашка работал не покладая рук. Никто из прохожих без листовки от него не уходил. Дашка подкралась к брату сзади, он тут же повернулся и затараторил:

— Сегодня в магазине «Трио» скидки… Да ну тебя, Коза!

— Ага, понял теперь, каково промоутером работать?