Сиамцы: повесть - Андрей Жвалевский Страница 21

Финалом программы должен был стать разговор с войтом — хранителем, который держит в руках ключ от города, и левый конь даже отправил всех к нему, но вдруг прояснилось небо и солнце так красиво высветило и самого войта, и ключ в его руках, что к нему можно было не ходить. Он просто стоял вдалеке и как будто предлагал ключ всем, кто сейчас находится тут, у Ратуши.

— Вперед! — крикнул какой-то парень, заскочив на повозку.

Кто-то присвистнул, кто-то зааплодировал. Геля с Яном снимали с двух телефонов. Солнце светило, люди улыбались, жизнь была прекрасна.

*

В «Штолле» они хохотали так, что один раз стукнулись лбами. Тетенька, которая убрала пустой чайник, вздохнула вроде как с завистью.

— А вот это вон то! — попросила Геула, и Ян сразу понял, о чем она.

Открыл ролик, где китаец играл попой на музыкальной скамейке Огинского ^[16]. Вернее, по команде Яна и Гели он то садился на скамейку, то вскакивал. По замыслу сценариста Яна и режиссера Геулы в результате должен был получиться «Огинский рэп», но скамейка оказалась капризная, она не желала останавливаться, когда человек с нее поднимался. Впрочем, получилось все равно прикольно — благодаря терпеливому китайцу, который мужественно приседал и вставал, а потом еще и церемонно кланялся.

У Яна живот заболел от смеха, а Геля принялась оглядываться, не мешают ли они кому. Но эта часть кафе была сегодня пуста. И на окнах висели такие плотные портьеры, что было не разобрать, день снаружи или уже вечер.

И Геуле вдруг показалось, что они не в Минске, а где-нибудь в Праге. Или в Кракове. И лет им гораздо больше.

И Яну померещилось то же самое. Его неуемная фантазия тут же объяснила, как они сюда попали — приехали на кинофестиваль. Привезли свой новый фильм. Только что был закрытый показ, и все журналисты брали у них интервью, а члены жюри переглядывались так, что стало ясно — они почти победили.

«Хорошо, — подумала Геля, — что мы от них смылись! Тут они нас не найдут!»

«Ты же хотела победить? — подумал Ян. — Хотела, чтобы все увидели, какой мы гений!»

«Нет, — возразила Геула, — я хотела, чтобы у нас получился отличный фильм. И он получился!»

И тогда Ян наклонился к Геле и поцеловал ее в губы. Очень нежно. Он и не знал, что так умеет. И Геула не знала, но поцеловала его в ответ.

Все это время — а прошло, наверное, несколько дней, пока они целовались, — Ян и Геула были теми взрослыми успешными людьми из условного Кракова.

Хлопнула дверь, кто-то проскользнул в туалет. Ян и Геула разом отвернулись друг от друга и схватили чашки, но те оказались пусты.

— Я завтра всё смонтирую, — сказал Ян, поднимаясь, — и выло…

Он осекся, вспомнив, что выкладывать некуда. Геула тоже поднялась, очень старательно что-то выискивая в сумочке.

— Знаешь, — сказал Ян, — а давай новый канал заведем. «Сиамтуб» жалко, конечно, но пока его еще разблокируют…

Геля не ответила. Не поднимая головы, она быстро вышла.

«Жаль, — подумал Ян, — что тут вперед платят. Так бы официанта подождал».

Он помедлил минуту, чтобы дать Геуле уйти, и двинулся следом.

Но Геля не ушла, стояла у стеклянной двери и смотрела на ливень. Ян подошел и стал чуть позади.

— Не получится нового канала, — сказала Геула, — мы из Минска уезжаем.

— А, — сказал Ян.

Геля открыла дверь и выскочила наружу. Ее спина очень быстро стала неразличима за стеной дождя.

*

Минск всегда был очень добрым городом. Но иногда и у него кончалось терпение. Вот и сейчас он хлестал Геулу по щекам холодными струями, сердито дул в лицо, бросал ей под ноги лужи и пытался вбить в ее упрямую голову: «Назад! Вернись!»

Все было зря.

Очнулась Геула в Серебрянке. От холода. Дождь давно кончился, но джинсы были мокрые по колено и куртка на плечах насквозь.

Геля включила навигатор. Она пропилила под дождем шесть с половиной километров. До ближайшего метро около двух.

В кармане три рубля мелочью ^[17], хватит на кофе. Вопрос только, где ближайшее кафе? Геля двинула в сторону Партизанского проспекта.

«Интересно, а есть кафе в Молодечно? — думала Геула. — Разбаловались мы тут в Минске, кофе нам не тот, пенка недостаточно взбита, свежих ягод в меню нет… Надо будет съездить посмотреть. Морально подготовиться…

Интересно, а что там делают люди по вечерам? Куда они ходят? Опять надо будет всем объяснять, почему у меня такое имя.

Хороший сегодня был день. Я запомню Минск именно таким. Хорошо, что было солнце.

Надо позвонить маме».

Мысли у Гели скакали, она не могла ни на чем сосредоточиться.

«Интересно, а сколько времени займет переезд? Хорошо бы больше никуда не ходить. Забиться дома и выйти, только когда нужно будет переезжать.

Интересно, а как люди в Молодечно умирают? А больница там есть?

Там есть интернет, можно вести свой блог из Молодечно. “А у нас сегодня опять ничего не произошло”…Ноль просмотров».

— Да, мама, я жива. Я скоро приеду. А как ты думаешь, в Молодечно есть больница?

Геля выслушала мамину тираду о том, что это вообще-то районный центр покрупнее некоторых европейских городов, что всё там есть и чтоб она не изображала из себя «столичную штучку».

Геула уставилась в стаканчик с кофе.

Блог будет называться «Столичная штучка в Молодечно». В конце концов, мама всегда говорит, что «все живы — и это главное». Прорвемся.

*

Вечером у Яна что-то стряслось с монитором — картинка поплыла, резкость ушла. Ян попытался потыкать в кнопки настройки, но обнаружил, что и подписи к ним нечеткие. Он перевел взгляд на шкаф. Тот покачивался. Только тут Ян почувствовал, что глаза у него режет неимоверно — словно он полчаса смотрел на сварку. С трудом сфокусировался на часах — не полчаса смотрел, а восемь часов подряд. Пусть и не на сварку, а на экран, но тоже нефигово. Ян хотел для очистки совести пересмотреть ролик, но понял, что тогда глаза просто взорвутся. Он усыпил комп и рухнул в постель.

Проснулся, когда за окном уже шумел день. Прислушался — Нора настойчиво скреблась к нему. И легонько билась головой в дверь. Так она делала, только когда оба родителя отсутствовали. Ян сбегал в туалет, умылся, прихватил на кухне тарелку с бутербродами и чай.

На свежую голову ролик смотрелся еще лучше, чем вчера. Ян постарался на славу — добавил титров, стоп-кадров и даже простеньким спецэффектом заставил шевелиться губы бронзовых коняг. Он отправил ролик папе и откинулся на спинку стула.