Я хочу в школу - Андрей Жвалевский Страница 21

Припомнив все истории из жизни, которым щедро делились родители с друзьями, а также классическую и современную литературу, Дима с трудом добрел до холодильника и, не обнаружив там ни маринованных грибочков, ни рассола, залпом выпил литр кефира. Лучше не стало. Он завалился спать.

Вечером его разбудил звонок Колюни. Согласившись с тем, что вечерок вчера был «ого-го» и они «дали», Дима отключил трубку и обнаружил у себя десяток непрочитанных сообщений. Все от девчонок.

Впечатленные вчерашними танцами, они наперебой зазывали его кто куда, а те, кто поскромнее, просто просили объяснить домашнее задание. Прямо сейчас. На зимних каникулах.

Димка улыбнулся. Минут пять поразмышлял на тему, а не сходить ли с девушкой в кино. Позвонил Кошке. Выяснил, что она недоступна. В кино идти сразу расхотелось.

Кошка в это время сидела дома и сосредоточенно швыряла дротики в стену.

Был у нее такой метод принятия решений. Сидишь, кидаешь и ни о чем не думаешь. Вернее, даешь возможность мозгу расслабиться, чтобы соображалка отключилась, а мысли вспыхивали в голове отдельными словами.

Как только попадаешь дротиком в «десятку», тут же пытаешься поймать пролетевшее слово за хвост. Слова запоминаешь. А потом додумываешь, что это значит.

Сегодня получился такой набор: «училась», «главное», «человек».

Кошка написала слова на бумажке, покрутила по-всякому и вышло: «Я училась быть главным человеком».

Юля задумалась.

Мама, пришедшая с работы, застала ее в виде зомби, неподвижно смотрящего в стену.

— Юль, что ты решила со школой? — аккуратно спросила мама. — Останешься в этой или будешь переходить в другую?

— Самураи не сдаются, — загробным голосом произнесла Юля.

— Что?!

— Мне нужно вернуться в карате, чтоб поддерживать форму. И еще мне нужно…

Тут Кошкин взгляд просветлел, она спустилась с небес на землю.

— Ой, мам, мне столько всего нужно! — сказала она.

— Я не поняла со школой, — уточнила мама.

— Я училась быть главной! — сказала Юля.

— И что? — встревожилась мама.

— И я стану главной! — сообщила Кошка, зарываясь в компьютер, и добавила себе под нос. — Чего бы это ни стоило…

У Анечки было странное чувство.

С одной стороны, огромная потеря — потеря школы — не вмещалась в голову. Школу было жалко. И Аня еще никогда столько не плакала. Но с другой стороны, у Ани в душе росло странное чувство свободы.

До этого она больше всего на свете боялась, что Анастасия Львовна не отпустит Аню в 34-ю школу. И вот самое страшно сбылось. В родную школу Аня не попадет.

Теперь не нужно бояться! Теперь можно наплевать на то, что написано в учебнике, говорить, что думаешь, писать, как хочешь. Можно не дрожать над домашним заданием, можно не зубрить на перемене…

Впервые за несколько недель у Ани не болела голова.

Она даже решила собрать всех Птиц. Просто так, попрощаться. Понятно, что никаких Птиц уже не будет, раз школа умерла. Но попрощаться надо же. И Анечка принялась всех обзванивать, приглашать в гости вечером 31 декабря. Не поздно, часов в семь вечера. Никто не отказался, хотя и не обрадовался. Труднее всего вышло с Молчуном. Его родители долго сомневались, просили перезвонить, сто раз переспросили, кто еще будет, снова брали паузу… В конце концов Анечка позвала и их тоже, только тогда добро было получено.

Начиналось все вяло. Разлили детского шампанского, подняли тост за уходящий год. Анин брат быстро выпил, быстро съел, что было в тарелке, быстро сбежал («Пап! Праздник же! Я чуть-чуть поиграю!»). Взрослые пытались разговорить школьников, но добились только односложных ответов на прямые вопросы. Над столом нависло вязкое молчание.

Потом неожиданно подал голос Молчун:

— За нашу школу. Не чокаясь.

Снова выпили. Молча. Приемный отец Молчуна даже засомневался — детское ли шампанское? Обычно с такими лицами водку пьют в суровой мужской компании. Попробовал, успокоился. Дети стали есть салат и обмениваться школьными новостями, которые и без того были всем известны. Взрослые заскучали и ушли общаться на кухню.

И тут речь зашла о танцевальном подвиге Димки.

— Да они тут все деревянные, — пожал он плечами, хотя самолюбие довольно заурчало, подставляя бока солнышку общего внимания. — Пришла бы Кошка, мы бы с ней вдвоем такой улет устроили! Да, Юль?

— Я и устрою! — непонятно почему окрысилась Кошка. — Только без тебя, одна.

Все уткнулись в тарелки, и только Анечка, которую такое веселье не устраивало, спросила:

— А помните танцевальный марафон?

Все заулыбались, даже Кошка. Они тогда посменно танцевали семь часов подряд — на двадцать минут больше второго места.

— Цветы слишком дергались, — сказал Женька. — А у нас Димка классно нагрузку рассчитал.

— А помните, — подхватила Кошка, — как на раскопки ездили! Женька тогда настоящую берестяную грамоту откопал!

— Ага, — засмеялась Анечка, — донос одного купца на другого! Что он мзду боярину дает, да не в руки, а через жену!..

Через час взрослые, которые под разговор открыли бутылочку вина, прислушивались к взрывам хохота из гостиной.

— Я уж отвыкать стала, — вздохнула Анина мама. — Раньше часто так собирались, смеялись…

…Когда пришло время расходиться, отец Молчуна отвел в сторонку Женьку и тихонько попросил:

— А вы можете… как раньше? Вместе проекты делать? И Артема с собой брать? Он с вами прямо оживает… У него проблемы, вы же знаете…

Женька, которого смутило это «вы», не смог сказать правду.

— Мы постараемся. Вот Новый год встретим, там еще неделя каникул…

Но до начала третьей четверти никто из Птиц ни разу не позвонил другому. Только Димка иногда бродил под Кошкиными окнами и пытался понять, почему по шторам в ее комнате скачет резкая тень. Ему казалось, что Кошка в отчаянии мечется по квартире. Но она не металась. Она скачала курс самозащиты без оружия и все свободное время тренировалась. Ей нужно было стать главной.

Третья четверть

В первый день третьей четверти Кошка встала ни свет ни заря. Пришла в школу заранее, уселась на свое место и стала ждать.