Пендервики на улице Гардем - Джинн Бердселл Страница 21

А Бен ничуточки не ушибся, он уже вырывался из маминых рук и хотел опять топать вправо и влево. Но вскоре ног стало не видно и голосов не слышно, и Бетти поняла, что Ианта с Беном ушли в дом.

— Ты мой котёнок. Малышонок. Бетти. — Теперь Бетти постаралась сказать это взрослым голосом, чтобы было похоже на Ианту. Наверно, у неё это получилось неплохо, потому что Пёс тут же радостно ткнулся в неё носом, а она обхватила его за шею, и они стали соревноваться, кто кого переборет, и тогда красная тележка перевернулась и звери высыпались на траву. Пришлось опять их усаживать как раньше, и это тоже было весело, и вообще день у Бетти складывался прекрасно, хотя Розалинда и поругала её сегодня из-за шума.

А дальше стало ещё прекраснее: во дворе появилась Джейн.

— Бетти, — сказала она, — мне нужна твоя помощь.

Бетти отправила в тележку черепаху Мону — Мона всегда усаживалась последней — и выпрямилась. Её ещё никто никогда не просил о помощи.

— Хорошо, я помогу тебе.

— Понимаешь, я тут пишу одну пьесу… то есть Скай пишет. Пьеса называется «Сёстры и жертвоприношение». И я подумала: что, если мы с тобой разыграем её по ролям? Проверим, как всё звучит. А после расскажем Скай.

Бетти знала, что такое пьесы. В прошлом году Розалинда, Томми и другие шестиклассники показывали пьесу про одного человека, который делался злым, когда выпивал тайное снадобье. Про тайное снадобье Бетти запомнила очень хорошо, потому что она сама потом целую неделю пила только воду, ни на что другое не соглашалась. Теперь-то она, конечно, уже выросла и понимала, что в пьесе всё не по-настоящему. И хотя она не совсем точно представляла, что значит разыгрывать по ролям, но предложение Джейн ей понравилось.

— Можно я буду в костюме?

— Костюмы пока не нужны, мы же собираемся просто читать.

Но Бетти не могла забыть прекрасную чёрную бородищу, которую нацепил на себя Томми. Эта бородища из прошлогоднего спектакля так крепко засела в её памяти, что теперь она ни за что не хотела разыгрывать пьесу без костюма. И Пёс, говорила она, тоже не хочет. В конце концов Джейн сбегала в ванную и, вернувшись с тремя полотенцами, объявила, что это ритуальные парики.

Один парик она накинула себе на голову, другой — на голову Бетти, а третий попыталась пристроить на Пса. Но Пёс, оказывается, не любил ритуальных париков, поэтому он принялся кругами носиться по двору, и, конечно, полотенце с него слетело и было разодрано в клочки.

Тем временем читка началась:

— Это случилось в давние, давние времена. Большая печаль пришла на ацтекскую землю: много месяцев не было дождя, без дождя не рос маис, а без маиса люди гибли от голода. Так, Бетти, теперь ты будешь хор. Говори: Увы, увы, увы, мой народ голодает.

— Увы, увы, увы, мой народ голодает.

— Ага… Одно «увы» лишнее. — Джейн вычеркнула что-то в своей тетрадке и стала читать дальше:

— Могущественные жрецы поняли, что боги разгневались на ацтеков. Ты теперь говоришь: Увы, увы, боги гневаются.

— Увы, увы, боги гневаются.

— Лишь одно может смягчить гнев богов, — Джейн встала в театральную позу: — Кровь!

— Кровь! — Бетти встала в такую же позу. Всё это нравилось ей даже больше, чем игра в секретных агентов.

— Невинная кровь!

— Невинная кровь!

— Хорошо, — кивнула Джейн. — А теперь ты другой персонаж. Тебя зовут Радуга. Твоя сестра — её зовут Маргаритка — назначена в жертву богам.

Но ты добрая, и ты не хочешь, чтобы твоя сестра погибла. Вдобавок ты любишь одного парня, а он любит не тебя, а Маргаритку. Это терзает твою душу, ты не хочешь больше жить, и ты говоришь: Сестра, я займу твоё место, ибо Койот любит тебя. И да будет обряд совершён надо мной!

— Сестра, я займу… Я забыла.

— …твоё место, ибо Койот любит тебя. И да будет обряд совершён надо мной!

— Какой обряд?

— Обряд, во время которого девушкам вырезают сердце из груди. — Вздохнув, Джейн отложила тетрадь. — Жаль всё-таки, что ты не умеешь читать!

— Я умею читать. Вчера вечером я сама прочитала Розалинде целую книжку про медвежонка, который не хочет спать ^[17].

— Ты не читала, а вспоминала. Это не одно и то же. Давай лучше я буду дальше читать за обеих сестёр, а ты просто говори, нравится тебе или нет. Так, начинает Радуга. — Джейн сложила руки на груди и преисполнилась благородства. — Сестра, я займу твоё место, ибо Койот любит тебя. И да будет обряд совершён надо мной!

Пёс закончил носиться по двору и подскочил к Бетти. Из его внушительной чёрной пасти свисали клочки полотенца.

— Садись и слушай, Пёс, — сказала Бетти. — Джейн читает пьесу.

Джейн повернулась в другую сторону.

— Теперь я Маргаритка. Нет, Радуга, я не позволю тебе отдать за меня жизнь. Теперь опять Радуга. Тихо роняю слезу.

— Это значит, ты плачешь?

— Ну да, только тихо. А потом говорю: Зачем мне эта жизнь, когда Койот любит мою сестру, а не меня?

Пёс сердито залаял. Он явно не одобрял Койота, который позволил сразу двум девушкам в себя влюбиться.

— Там ещё много, — сказала Джейн. — Но до этого места — как тебе?

— Хорошо.

— Я сейчас думаю, как лучше сделать саму сцену жертвоприношения. Чтобы жрец по-настоящему вырезал девушкам сердца — это, конечно, вряд ли получится. Но можно натянуть на сцене простыню, и они будут за ней что-то такое делать, а зрители увидят только страшные тени. Потом жрец выскочит из-за простыни и поднимет над головой сердце, с которого будет капать кровь. А дальше — ритуальная пляска.

Сорвав дубовый листок, Джейн подняла его над собой вместо кровоточащего сердца и исполнила довольно убедительную ритуальную пляску — с прыжками, притопами и извиваниями. Бетти и Пёс немедленно к ней присоединились, и сцена получилась просто душераздирающая.

— Надо, чтобы жрецы вырезали сердца только у тех девушек, которые не важны для сюжета, — ещё не отдышавшись от прыжков с притопами, продолжила Джейн. — Я же не хочу… то есть Скай же не хочет, чтобы её главную героиню принесли в жертву… Конечно, Койот в самый ответственный момент попытается спасти Радугу. Но тогда Маргаритка бросится к нему и начнёт умолять, чтобы он не рисковал собой. Вот я и думаю: а что, если попробовать молнию? Скажем, за секунду до того, как у Радуги начнут вырезать сердце, молния как шандарахнет прямо в жертвенник! Он — раз! — и пополам.