Простодурсен Лето и кое-что еще - Руне Белсвик Страница 21

– В какие такие гости? – спросил Утёнок.

Ковригсен стоял в своей старой пекарне в кольце изумлённо разинувших рот покупателей. Их было четверо. Ковригсен держал в руках расчудесный торт. Он сиял, как новая луна, и отчаянно манил запахом кисло-сладкого крема.

– Видите стеклянную банку на столе? – спросил Ковригсен.

Все посмотрели на банку. Она была большая, круглая, полная воды.

– Вот и я так смотрю по вечерам, – продолжал Ковригсен. – Когда все мои покупатели расходятся по домам, а я остаюсь один, и меня ждёт новое тесто на завтра, – тогда я подхожу к моей стеклянной банке и заглядываю в неё. Но вижу в воде только отражение собственного перепачканного мукой лица.

Терпение Утёнка лопнуло.

– Ну и скукотища – по гостям ходить, – буркнул он. – Только и разговоров, что о банке.

– Завтра утром в ней будет резвиться золотая рыбка, – сказал Ковригсен. – А если нет, то я закрываю пекарню навсегда.

– Сразу так? – спросил Сдобсен. – Вот за границей у них бывает такая штука – отпуск. Может, тебе съездить в отпуск за границу?

– Он думает, что его рыбка где-то внутри Пронырсена, – сказал Простодурсен.

Ему хотелось ввести Октаву со Сдобсеном в курс дела. Вдруг они сумеют повлиять на Ковригсена, и он станет обычным собой.

– Пронырсен вечно так, – откликнулась Октава. – У самого рыбок – как шпрот в банке, а с Ковригсеном не делится.

Тут она прервала себя посреди речи, повернула шляпу вполоборота и пристально взглянула на Простодурсена.

– Что ты сказал? Рыбка внутри Пронырсена?

– Ковригсен в это верит, – кивнул Простодурсен.

– А-а! И ты хочешь обкормить его тортом, чтоб всё пошло верхом? И посмотришь, не выйдет ли рыбка? Гениально! – повернулась Октава к Ковригсену.

– Нет! – заволновался Утёнок. – Рыбка приплывёт не так!

– Не пойти ли нам домой? – обратился Сдобсен к Октаве. – Посидим, почитаем о загранице, подождём, пока тут всё устроится.

– Ну нет! – решительно помотала головой Октава. – Я сто лет не была на рыбалке. И хочу… я хочу… спеть песню.

– Не галдите, – сказал Ковригсен, – подождите. Пронырсен – мой постоянный покупатель. Он всё время просит отдать ему сухой хлеб. Но никто не может жить на одних сухарях. Мне кажется, пришло время сдобрить его жизнь вкусным тортом и тёплой компанией. Октава подарит ему песню, и вам по дороге тоже может попасться что-нибудь подходящее. Наверняка он обрадуется сюрпризу. А вдруг он так сильно обрадуется, что…

– Ты думаешь, он нас впустит? – спросил Простодурсен. – Гостеприимством он не славится.

– Розочки-мимозочки! – ахнула Октава. – Мы свалимся ему как торт на голову! И как-нибудь протиснемся внутрь.

– Простите великодушно, – сказал Сдобсен. – А с золотой рыбкой это как-то связано?

– Конечно! – сказала Октава. – Вся наша жизнь как золотая рыбка. Блестит, переливается и хватает ртом воздух. О, какую прекрасную песню я сочиню!

Говорить больше было не о чем.

Простодурсен распахнул дверь. Они вышли за порог. День стоял яркий, ясный, солнце золотило вершины всех-всех гор и только ждало, когда кто-нибудь прибежит с ним поиграть.

Утёнок бродил среди травинок, шишек, шелухи и семечек в поисках подарка Пронырсену. Сдобсен шёл, приклеив взгляд к роскошному торту, и отвернул от него голову только когда второй раз оступился и чуть не упал. Октава мурлыкала себе под нос мелодию и думала, в каком порядке поставить слова в песенном сюрпризе для Пронырсена. А Простодурсен спустился к речке, мирно протекавшей через их страну в большой мир.

В кармане он нащупал два камня-булька. Есть хотелось отчаянно – прямо хоть ешь эти камни. Но Простодурсен знал, что они портят зубы. Зато улучшают настроение. Для этого их надо булькнуть в речку так, чтобы они описали правильную дугу и красиво сказали «бульк», уходя под воду.

Он булькнул первый бульк. Звук заставил его вспомнить, как хорошо всё было раньше. Они жили обычной жизнью, пекарь пёк коврижки, а Простодурсен их лопал. Короче говоря, булькнувший камень напомнил ему о позавчерашнем дне.

И у него остался ещё один камешек. Самый красивый. Простодурсен всегда оставлял напоследок всё самое красивое, а когда ел торт, то самое вкусное. «Может, надо подарить бульк Пронырсену?» – подумал он внезапно. Лучшего подарка Простодурсен просто не мог себе представить. Глупо, конечно, что он уже булькнул камешек поплоше. Лучше было бы подарить Пронырсену его. Тот и не узнал бы никогда, что был бульк получше, да и наверняка вообще в бульках не разбирается.

– Всё урчишь? – спросил его Утёнок, внезапно появившийся рядом с веточкой понарошки под мышкой.

– Урчу? – переспросил Простодурсен. – Это что такое?

– Сам не знаю, – беззаботно ответил Утёнок. – Слово такое. Оно из Октавиной песни выпало, а я подобрал. Вот нашёл веточку Пронырсену в подарок.