Когда-то, давным-давно... - Алан Александр Милн Страница 21

— А-а, я так и знал, что вам это придет в голову. Я и сам так думал, когда… когда плохо себя почувствовал. Но я кое-что попробовал на практике, и ничего не вышло. С тех пор я много времени посвятил обдумыванию этого вопроса и…

— Как это интересно, — с энтузиазмом поддержала его графиня, устраиваясь поудобнее. — Пожалуйста, продолжайте.

— Ну что ж. Когда я… — он кашлянул и застенчиво обвел взглядом присутствующих. — А вам не кажется, что это слишком деликатный предмет?

— Что вы, вовсе нет, — пробормотала Гиацинта.

— Так вот. Когда волшебник хочет вам досадить, он обычно превращает вас в какое-нибудь животное.

Графиня покраснела — в первый раз с тех пор, как ей исполнилось семнадцать — и заметила:

— Действительно, это довольно распространенная шутка среди волшебников…

— Но подумайте, если вы стали настоящим животным, вас это ничуть не должно раздражать. Слон не печалится из-за того, что он слон. Он просто старается быть хорошим слоном и почувствует себя несчастным, только если, например, что-нибудь случится с его хоботом. А вот выглядеть как слон, иметь сложную… ээ… внутреннюю форму слона и в то же время оставаться человеком — это действительно несчастье.

Всем было очень интересно. Воггз надеялась на то, что Удо откроет наконец тайну и она все-таки узнает, какое он животное, но ее ожидало разочарование. В конце концов, в нынешнем положении Удо оказались кое-какие преимущества. По крайней мере, его никогда не слушали с таким вниманием, когда он был человеком.

— Теперь представьте на минуту, что я — лев. Я обладаю строением льва, но возвышенной душой и мыслями принца. Итак, какая-то часть меня жаждет сырого мяса, и тем не менее более высокая часть моего существа (он приложил лапу к сердцу)… ну, словом, можете себе представить, что бы вы чувствовали на моем месте.

Принцесса содрогнулась.

— Да, могу, — сказала она убежденно. Графиня, хотя и слушала Удо со вниманием, стала находить предмет беседы несколько низменным.

— Видите ли, в чем суть дела, — продолжал Удо. — Ребенок, если его предоставить самому себе, не знает, что для него хорошо, а что плохо. Предоставленный самому себе, он будет есть все подряд. А теперь превратите человека в животное — и он окажется точно в таком же положении, как тот ребенок.

— Я об этом никогда не думала, — призналась Гиацинта.

— Мне пришлось об этом подумать. Давайте пойдем дальше.

Он явно был в восторге от самого себя. В последний раз нечто подобное он ощущал, когда обращался с приветственной речью к самым знатным жителям Арабии по случаю своего совершеннолетия.

— Предположим снова, что я лев. Из того, что мне приходилось читать или слышать о львах, известно, что с львиной… натурой более всего другого согласуется сырое мясо, и было бы глупо с моей стороны не обратиться к такому способу поддержания существования, несмотря на то что это может произвести крайне неприятное впечатление на окружающих. Но если вы даже не знаете, какое вы животное, положение становится еще сложнее. Приходится перепробовать массу всевозможных ужасных вещей, чтобы выяснить, что вам годится.

В его глазах появилось странное выражение — выражение, в котором сосредоточилась память о весьма болезненных ощущениях.

— Я экспериментировал, — сказал он угрюмо. — Три последних дня…

Все посмотрели на него с грустью и сочувствием. Кроме Бельвейн, конечно.

— И что же вам годится? — непринужденно спросила она.

— Как ни странно, — Удо слегка развеселился, — банановые оладьи. Приходилось ли вам когда-нибудь держать зверька, который питается банановыми оладьями?

— Никогда, — улыбнулась принцесса.

— Так вот, этим самым животным, возможно, я и являюсь. — Он тяжело вздохнул и добавил: — Есть одно-два животных, которыми я точно не являюсь… — Некоторое время он, казалось, перебирал в уме наиболее горькие воспоминания. — Не думаю, чтобы кто-нибудь из вас мог представить, что чувствуешь, когда пытаешься проглотить чертополох. Можно попробовать сэндвич с кресс-салатом? К хвосту он, конечно, не идет, но, кажется, неплохо сочетается с ушами. — Он откусил большой кусок и пробормотал сквозь салатные листья: — Надеюсь, принцесса, я не слишком утомил вас своими неприятностями?

Гиацинта с искренним чувством крепко сжала его лапу:

— Дорогой принц Удо, я жажду вам помочь. Мы обязательно что-нибудь придумаем и снимем с вас эти ужасные чары. В библиотеке так много всяких мудрых книг — там наверняка можно найти массу полезных советов. О, я уверена, вы очень скоро поправитесь.

— Вы очень добры, принцесса. Вы понимаете, что значит подобное положение для человека с моим характером. — Он наклонился к Виггз и спросил вполголоса:

— Как их делают? (Имея в виду сэндвичи.)

Грациозно изогнув стан, Бельвейн поднялась:

— У меня еще есть дела. Нужно распорядиться, чтобы приготовили подстилку… — Она запнулась, сделав вид, что ужасно смущена. — Как глупо с моей стороны — я имела в виду ложе для вашего королевского высочества. Ваше высочество, вы разрешите мне удалиться?

Ее высочество разрешала.

— И вы, девочки, бегите и посмотрите, не нужна ли ваша помощь. Оставьте нам сэндвичи с кресс-салатом, — добавила принцесса, потому что Виггз с некоторым сомнением посматривала то на блюдо, то на принца.

Благодарно взглянув на ее высочество, Удо приступил к следующему сэндвичу.