Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - Лилия Ильюшина Страница 20

– Знаешь что? Да торчи тут, пока в пень не превратишься! Мне на тебя плевать! И тебе должно быть стыдно! – проорал я и пошел прочь, баюкая в ладонях несчастное приглашение.

Черт с ним, с этим одомашниванием, с этой магией, с этим их Карпетауном! Бедное письмо скрючилось от боли, сердце сжималось от жалости к нему. Еще и споткнулся обо что-то, а от тряски оно заголосило сильнее. Следующий корень я переступил. Но еще один чувствительно дернул за брючину. После того как ветка зацепила меня за шиворот и не хотела отпускать, я оглянулся. Дверь медленно открывалась.

Мы с приглашением застыли на пороге. Дверь качнулась, призывая нас внутрь. Коврик выгнулся и заставлял сделать последний шаг в темное нутро дома. Я шагнул и зажмурился. Здесь пахло прелыми листьями и пылью. Где-то что-то гулко упало, и я решил, что это камень с моей души. Письмо зашевелилось, и я приоткрыл глаза. Зря: все равно темно.

– Сейчас-сейчас, – зашептал я, готовя руку к лечебным чарам. Они мне всегда хорошо удавались. Сначала быстро разберусь с крылышком, а потом найду, как тут свет включается. Я несколько раз прищелкнул пальцами, но зеленый огонек на мизинце не появился. И привычного аромата ромашки тоже не было. Откуда-то я знал, что повторять бессмысленно. Приглашение выбралось из застывшей ладони и переползло на плечо. – Как же так? Почему? Я же все сделал… – растянутыми солеными губами произнес я.

Высоко наверху вспыхнули разноцветные огоньки, на меня посыпались конфетти. Кто-то бодро то ли заухал, то ли закаркал. Я три раза переставил ноги и опустился на кучу опавших листьев. Безразлично проследил, как из-под левой руки выбирается большой еж. Внутри меня проходил конкурс по завязыванию меня же в морские узлы. Больше я, похоже, ни на что не годился.

Когда еж удрал, сидеть стало удобнее: можно было ненавидеть только себя. По мне медленно ползли две улитки и одна мысль. Улитки опережали. Веревка. Листьев много. Грибы. Дверь. Белые. Кривая. Нет веревки. Доползла. У нее рожки. Без веревки не вешаются. Длинная мыс… Мысль. Светло. Там. На улице. Веревка. Листьев много. Грибы. Дверь. Белые. Кривая. Нет веревки. Доползла. У нее рожки. Без веревки не вешаются. Длинная мыс… Мысль. Было уже. Темнеет. Там. На улице. Грибы. Дверь. Аманда. Кривая. То есть белая. Кричит. Из гриба. А веревки нет.

– Мистер Грэнвилл, от имени Школы Магии вынуждена вас поздравить! Сегодня вечером мы с магистром Сотпакан навестим вас, чтобы убедиться в успешности одомашнивания, а также в том, что вашей жизни ничто не угрожает. До скорой встречи, мистер Грэнвилл!

Доползла. У нее рожки. Очки. У нее. Аманды. И Сотпакан. Посмеяться придут. Длинная мыс… Мысль. Сотпакан – Вайверин.

ГрибыДверьБелыеКриваяГрибыДверьБелыеКриваяГрибыДверьБелыеКривая. К черту веревку! Доползла! Без веревки не повесишься, а у меня веревки нет! Аманда понятно, она куратор. Но магистр? Я чувствовал, нет, был уверен: в этом наверняка замешана Вайверин! Она придет, а у меня листья, улитки и косая дверь? Хотя улиток можно приготовить на ужин… Нет, удрали, как чуяли! И воняет чем-то противным-противным и знакомым-знакомым.

То есть, Мэтью, скоро придет гостья, а у тебя даже ужина нет? И чем ты будешь ее развлекать? Предложишь в листьях барахтаться? Нет, не то. Щеки так вспыхнули, что блины можно печь. Но о еде позже, сначала разгрестись. Я встал и поплевал на руки. На левом предплечье от долгого лежания отпечатались два полукруга на третьем таком же. В прежней школе мы справлялись с уборкой безо всякой магии. Ручной труд – залог успеха у девушек!

Начинать всегда надо с начала. Это мое твердое правило. Поэтому я вышел и отряхнул придверный коврик. Еж, который успел натаскать на него листьев, зафыркал. Теперь самая быстрая генеральная уборка, которую вы видели! Я вернулся в дом и… потрясенно замер: в центре пустого старого ствола – он же холл – росло молодое стройное дерево. Его ветви в точности повторяли расположение веток на внешнем стволе-доме. Листья на дереве были четырех цветов: желто-салатовые, бутылочно-зеленые, оранжево-красные, которые ярко светились, и бело-синие. По серому гладкому стволу прыгали белки. Стены моего жилища были расписаны узорами грибниц. Наросты трутовиков лесенками поднимались к большим дуплам-комнатам. В самой вышине оранжевые листья гладили фиолетовое ночное небо.

Звездное небо наполняло душу удивлением и благоговением, но практическая струнка категорически велела заняться наконец уборкой. По собственному календарю дерева была осень, а за годы дикости у стен скопилось выше головы опада. Среди листвы шныряли толпы ежей. Какая бы ни была планировка, есть простое правило: веник всегда прячут за дверью. Но через минут десять активного размахивания метлой я понял, что так не пойдет. Нужен творческий подход.

Я выгреб одного ежа, поставил его перед собой и твердо сказал:

– Или я вас выгоняю прочь, или вы утаскиваете отсюда все листья. Выбирай.

Еж попробовал отфырчаться, но не на того напал. Мэтью Грэнвилл – сама решимость! Зверек затопотал к своим, и они принялись совещаться. А я стал искать кухню. Первыми нашлись мои чемоданы, поэтому пришлось отвлечься на проклятия по поводу ушибленной ноги. Внизу было четыре дупла, от одного меня отфутболило, во втором была лужа и тьма-тьмущая каких-то банок и флаконов. С третьим мне умеренно повезло. В нем листьев не было, но имелась необъятная деревянная кровать. В ее изголовье восседал огромный ворон. В лапах у него были спицы, которыми он размахивал, как шпагами.

– Здравствуйте, Ворон! У вас получается очень симпатичный… э-э-э… половичок!

Существо, которое способно на создание вещи высшей степени уродства, не может не быть разумным.

– Ворона, – каркнула в меня птица.

– Здравствуйте, Ворона, – послушно повторил я, уворачиваясь от спиц.

– Да ворон я, но зовут меня Ворона, понятно?

Ворона отшвырнула вязание в сторону, воздела крылья и заорала:

– Не успела! Двести лет готовилась, и не успела! Все труды насмарку! Везучий Неудачник – и без шарфа зимой! Позор! Позор!

Я начал потихоньку пятиться. Птица тут же это заметила и заверещала еще громче:

– Мэтью! Ну наконец-то! Подойди, дорогой! Я Ворона-обнимашка! Чтобы ты не скучал по дому и семье, я буду тебя укачивать перед сном!

И она сграбастала меня пыльными жесткими крыльями.

– Подождите… – отплевывался я. – Мне уже уютно как дома! Даже лучше, чем дома!

– Прекрасно! – обрадовалась Ворона. – Тогда поешь, и спать! Тебе на ночь спеть или сказку почитать?

Пока она копалась в стопке оборванных книжек, я вылетел в холл. По полу катались облепленные листьями ежи. С делом они почти справились. Заодно к выходу потянулась цепочка мышей и жуков. Белки решили не дожидаться угроз и шустро протирали разноцветные листья от пыли. Стало вполне себе чисто и светло. Но воняло просто нестерпимо.

– Ворона! – позвал я. – Кухня где?

– Там, откуда воняет, – прокаркали мне. – Так-то она запечатана, но уже полдня как вонища оттуда прет! Устала выветривать.