Первые подвиги Агафьи - Наталья Швец Страница 20

Ибо назвать обалденным красавцем существо с носиком-хоботком было никак нельзя. Необычным — да, а вот красивым с большой натяжкой. Однако спорить со своим учителем не стала. Если ему так хочется, пусть считает. Но вот с системой его обучения никак согласиться не могла.

На третьем своем уроке Аланчик вновь, вместо того, чтобы преподать хоть какие-то азы, начал рассказывать о том, какой он умный. Приводил примеры из своей жизни, вспоминал какие-то истории, причем, во всех них, что вполне понятно, смотрелся героем. Девочка окончательно приуныла и заявила своему учителю: — Почему, собственно говоря, я должна учить язык цветов? Я же не заставляю их учить мой! Педагог терпением не отличался. Мгновенно вспылил и, топая толстенькими ножками, закричал: — Они его и без этого знают, а вот ты вырастешь неучем! И над тобой все начнут смеяться! Что тогда делать будешь? Великая Хранительница и совершенно безграмотная особа! Агафья поджала губы. Какой же вредный человечек! Она обиженно засопела… Словом, учение шло туго. Взбешенный чеберейчик визгливо орал: — Травницей тебе не быть! Хранительницей не стать! Услышав подобное, хитрая Агафья тут же зарыдала в голос в полной уверенности, что Корвела, которая находилась поблизости, услышав шум, обязательно поспешит на помощь. Так оно и случилось. Верная подруга, бросив все свои домашние дела, тут же принеслась, будто на парах. Она не особенно разбираясь, кто прав, а кто виноват, тут же кинулась ругать Алана. По ее твердому убеждению, впрочем, она была не далека от истины, во всем и всегда виноват только нерадивый учитель. Она начала стучать ногами, кричать и требовать немедленно прекратить издевательство над ребенком. Тот вынужден был спрятаться в своей избушке и поклялся не выходить до тех пор, пока это безобразие, по всей видимости под этим словом подразумевалось нежелание девочки учить язык цветов, не прекратится. — Никогда не видел такого глупого человеческого детеныша! — кричал он, спрятавшись за занавеску. — А я никогда не видела такого глупого педагога, — парировала Корвела. Агафья с готовностью поддакивала. Ко всему прочему, Алан то ли случайно, то ли специально дотронулся до хрустальных колокольчиков, которые принялись отчаянно звенеть. В итоге, возле его домика собралась вся деревня. Поначалу народец решил, что случилось нечто страшное и принялся испуганно вопить. Когда чеберейчики поняли в чем причина истинная шума, они решили высказать свое мнение и дать свои предложения. Неизвестно почему, но абсолютно все, кроме, конечно, Корвелы, выступили на стороне Алана. — Девочка должна учиться, — вопил смешной народ. — А учить ее должен только Алан и никто другой! *** Подобное единство мнений очень удивило Агафью. Заставить чеберейчиков принять одинаковое решение всегда было довольно сложно. Сейчас они все кричали в голос, что Агафья — бестолочь и ей следует серьезно подумать о своем будущем. Чеберейчики стали давать советы, как ее заставить выучить цветочную науку. Один из них просто потряс своей кровожадностью. Беслан, а еще друг называется, обиженно шмыгнула носом Агафья, предложил отправить ее на исправление к муравьям. Он так и сказал — не хочет работать головой, пусть работает руками… От возмущения у девочки пропал дар речи — ее, будущую Хранительницу, равной которой не рождалось в двух мирах, и в муравейник, бревна таскать! В принципе, она ничего против помощи муравьям не имела. Но речь шла о рыжих муравьях, которые здесь были ростом с собаку. Их клешни настолько велики, что внушали ужас. Агафья знала, что сами по себе насекомые имели безвредный характер, но, завидев их на пути, всегда предпочитала уступать дорогу. Ко всему прочему, муравьи были трудоголиками и работали до изнеможения от утренней до вечерней зари без выходных и перерывов на обед. Словом, оказаться в их компании Агафье никак не хотелось. Она горько зарыдала и принялась подглядывать за чеберейчиками из-под ладошки, проверяя реакцию. Однако народец настолько увлекся дискуссией, что не обратил на ее попытку привлечь к себе их взоры никакого внимания. Так что Агафья могла рыдать сколько угодно. Чеберейчики продолжали выкрикивать как следует поступить с нерадивой ученицей. Когда дело дошло до предложения отправить ее к троллям в Холодные пещеры, Агафья испугалась по-настоящему. Было совершенно очевидным, человечки от нее не отстанут. Ей очень не хотелось учиться, но еще больше не хотелось разругаться со своими друзьями. Если бы не Корвела, которая вновь пришла на помощь, это вполне могло произойти. Смешно пошевелив носиком, она взяла слово и, когда его получила, предложила познакомить Агафью с Зиком. — Только он своей мудростью поможет девочке постичь азы цветочной науки, — промолвила Корвела. — Какой такой Зик? — с интересом произнесла Агафья. Слезы на глазах сразу высохли — перспектива познакомиться с новым обитателем Иного мира выглядела куда приятнее, нежели разбирать слова в шелесте цветочных лепестков. Она тут же вскочила и от нетерпения затопала ногами. Подобному трюку девочка научилась у своего друга-чеберейчика. Однако вредный Аланчик мгновенно остудил пыл. Сразу выяснилось, противный приятель никуда не пойдет. И все потому, что буквально на днях умудрился рассориться с неведомым Зиком, о чем и заявил всем довольно громогласно. При этом носик-хоботок задергался, круглые щечки покраснели, то ли от возмущения, то ли от смущения, то ли от гордости… Так сразу разобраться было сложно. Агафья приложила руки на груди, в надежде умилостивить друга, но все было зря. Упрямец набычил голову, тем самым давая понять — мириться с неведомым Зиком не намерен. Девочка, уже немного изучив характер своего друга, предположила, что, скорее всего, причина ссоры совершенно незначительна и попыталась уговорить друга сделать первый шаг к перемирию. В качестве аргумента выдвигался такой — грамотный учитель должен использовать все средства в обучении, особенно, если у него имеется такая нерадивая ученица, как Агафья, но все тщетно. Более того, Алан довольно демонстративно закрыл ставенки и захлопнул дверь, тем самым давая понять — на переговоры с Зиком идти не намерен. От случившегося Агафья расстроилась еще сильнее, чем от фразы Алана, что травницы из нее не получится. Всем было известно, когда приятель начинает упрямиться, его никоим образом не переубедить. Никакие просьбы и рыдания не помогут. Она беспомощно посмотрела в сторону Корвелы. Та поймала ее взгляд и тихо бурча что-то себе под нос, сняла свой нарядный передник. Было очевидно — тетя готовится сделать серьезный шаг. Ведь с этим самым передником она никогда не расставалась. В его огромных, вышитых цветной паутинкой, карманах имелась масса вкусностей — сладкие тянучки в прозрачной обертке, фруктовые леденцы, засахаренные ягоды, завернутые в лепестки шиповника… Корвела любила угощать ими Агафью, и той порой думалось, что карманы подруги просто бездонные. Повесив ослепительно белый передник на перила крыльца избушки Алана, Корвела стукнула каблучками и что есть сил дунула в сторону Темного леса. Предварительно она подала знак Агафье следовать за ней. Чеберейчиха бежала так стремительно, что казалось ноги ее совершенно не касаются земли. Девочка прекрасно понимала — ей в обязательном порядке требуется поспеть, иначе никогда в жизни не познакомится с Зиком. Поэтому двинулась, что говориться, с места в карьер, спотыкаясь о кочки, постоянно рискуя упасть или подвернуть ногу. Следует констатировать, тетя Корвела, не взирая на полноту, оказалась довольно шустрой особой. К тому же, она прекрасно знала дорогу, чего нельзя было сказать об Агафье. Той приходилось ориентироваться на ходу. Через некоторое время запыхавшаяся Агафья вдруг вспомнила о своей способности летать, взмахнула руками и поднялась в воздух. Сверху за Корвелой, которая просто обожала яркие одеяния, было наблюдать куда проще. Вот и сейчас ее оранжевая юбка, сделанная из лепестков купавницы, и желтая кофточка, сшитая из цветов донника и по вороту обшитая незабудками, виднелись за версту.